После аварии на Чернобыльской атомной электростанции острой лучевой болезнью заболело 134 человека, из них 28 умерли в первые четыре месяца наблюдения, еще 24 – в последующие годы. Эти цифры привела член-корреспондент РАМН, врач-радиолог, главный научный сотрудник Федерального медицинского биофизического центра Ангелина Гуськова, участвовавшая в лечении пострадавших от катастрофы, на научно-практической конференции «25 лет Чернобыльской катастрофы: гуманитарное измерение». Конференция проходила 19 апреля в Институте проблем безопасного развития атомной энергетики (ИБРАЭ) РАН.
Совместно с ИБРАЭ ее организовал РГГУ, и, судя по заявленным докладчикам, она задумывалась как диалог физиков и лириков. Но по разным причинам не все смогли принять участие в конференции, и в результате физиков было намного больше. Хотя все они признавали важность гуманитарного осмысления Чернобыльской катастрофы и дальнейшего научно-технического прогресса, почти в каждом выступлении звучал упрек журналистам, необъективно освещающим научные проблемы, а в аварийных ситуациях нагнетающим страсти.
По словам директора ИБРАЭ Леонида Большова, участвовавшего в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, уже в первые сутки загрязнение вышло за пределы Советского Союза, на уровнях выше 1 Ки ему подверглись территории десятка стран общей площадью более 60 тысяч квадратных километров. В Восточной и Центральной Европе и Скандинавии реализовывались защитные меры (в основном, по йоду и продуктам питания), и в течение нескольких лет проблемы были решены. В тех же странах, где такие меры не требовались, они не принимались. Законодательно эти страны никогда не признавались загрязненными, а их жители не считались пострадавшими. В России, Украине и Белоруссии в 1991 году были приняты законы, обозначившие загрязненными 150 тысяч квадратных километров, а пострадавшими 8 миллионов человек, проживавших во время аварии на этих территориях. В России сегодня Чернобыльские льготы затрагивают 60 тысяч квадратных километров и два миллиона жителей. Леонид Большов озвучил концепцию отказа от существующего зонирования, просчитанную еще 15 лет назад. Основная идея концепции – почти нигде меры по радиационной защите не нужны, а разовые выплаты делаются за подпорченную репутацию; и только в некоторых районах сохраняются компенсации за вынужденные ограничения. «Чернобыльские льготы и зонирование необходимо оптимизировать, как это ни трудно. Уже давно сохранение имеющейся ситуации приносит больший вред, чем радиация», – считает директор ИБРАЭ.
Пока зоны считаются зараженными, а жители – льготниками, там невозможно развитие инфраструктуры, рабочих мест. Всем известно, что невозможность нормально работать трудоспособного человека развращает. Но насчет оптимизации зонирования у гуманитариев не может быть своего мнения – это узкопрофессиональная научная проблема, понятная только специалистам.
Руководитель отдела по связям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин говорил о необходимости развивать наряду с наукой этическое сознание людей. Он напомнил, что в недавнем прошлом была популярна идея свободы не только науки, но и искусства от нравственных ценностей. История показала опасность такого подхода – он часто приводит к человеческим жертвам. Отец Всеволод согласился с учеными, что часто журналисты в погоне за сенсацией нагнетают страсти, но противопоставить этому можно только открытый диалог между наукой и обществом. Пока же в научной среде встречается противопоставление себя обществу, разделение на «мы» и «они». Надо преодолевать этот разрыв. Соотнесение любого новшества с гарантией безопасности отец Всеволод назвал одним из главных критериев эффективности развития науки.
Нашему образованию со времен СССР не хватает гуманитарной составляющей, считает директор Историко-архивного института РГГУ Александр Безбородов. Государственная машина воспроизводит технократическое сознание. Но с развитием науки все большее значение приобретает человеческий фактор. По мнению Безбородова, авария на Чернобыльской АЭС привела к кризису технологического оптимизма и развитию экологического движения. Это отразилось и на политических решениях — были прекращены подготовительные работы к задуманному еще в семидесятые повороту северных рек. В современном мире возрастает роль правовых организаций и гуманитарных университетов и кафедр.
Директора НТЦ по ядерной и радиационной безопасности, профессор МИФИ Борис Гордон в ответ сказал, что остается технологическим оптимистом и гуманитарным пессимистом. Пессимизм его связан с опытом пятилетней давности, когда он прочитал несколько лекций на журфаке МГУ и организовал для студентов круглый стол, на который пригласил нескольких крупных ученых-физиков. Особого интереса к этому студенты не проявили.
Председатель Синодального информационного отдела Владимир Легойда объяснил, что увеличение потока информации не ведет автоматически к увеличению информации достоверной. И это касается не только науки, но любой области. Неделю назад в Синодальном отделе прошел круглый стол «Почем религии нет места в современных СМИ?» О религии пишут, но многие материалы далеки от реальности и объективности. Сегодня экспертная информация не востребована, поэтому часто даже новостные журналисты стараются о любой проблеме писать в развлекательном ключе. Это, как и блогосфера – реальность, и единственная возможность ориентироваться в ней – уметь критически воспринимать информацию. По словам Легойды, преподающего на журфаке МГИМО, большинство первокурсников этого не умеет.
С огнем сравнил атомную энергетику директор Института информационных наук и технологий безопасности РГГУ Вадим Кравченко. Она так же опасна, но и так же необходима человеку. Как и огнем, ей надо уметь пользоваться.
Несмотря на то, что пока технари и гуманитарии говорили на разных языках, организаторы и участники были довольны конференцией и выразили надежду, что диалог будет продолжен.
Леонид ВИНОГРАДОВ
