Как относиться к нищим, которые сидят рядом с храмом, и людям, приходящими в храм за материальной помощью? Чтобы по-христиански? Вроде бы, «просящему – дай», а с другой стороны, – нельзя же потакать тунеядцам, обманщикам, алкоголикам, тем самым развращая их. И все-таки: они же тоже люди, они тоже зачастую нуждаются в помощи. И еще: в помощи-то они нуждаются, но зачастую не в той, о которой просят. А рассуждая об этом, не впадаем ли мы в грех осуждения или просто ошибку в отношении человека?
Итак, люди просят помощи. Очень важны обстоятельства, при которых человек просит помощи. В зависимости от них можно выделить две ситуации. Первая, когда человек просит милостыню. Вторая, когда просят об оказании некой конкретной помощи. Эти ситуации постоянно смешивают. А между тем, чтобы понять, как нужно реагировать в том или ином случае, эти ситуации необходимо разделить.
Просящие милостыню
Человек стоит или сидит с протянутой рукой, шапкой и т.п. Cвою просьбу он может никак не озвучивать (поза просящего говорит сама за себя), а может высказывать ее какими-то общими словами: «Подайте Христа ради» или: «Подайте на хлебушек». Существуют и другие варианты, но для просящих милостыню характерны следующие два признака:
– Просьба адресована не какому-то конкретному человеку («Помогите, люди добрые!»)
– Желательный размер помощи не указывается («Помогите, кто сколько может!»)
Когда мы видим человека, просящего милостыню, мы стоим перед очень простым выбором: дать (если есть и не жалко) или не дать (если жалко или нечего дать). Личность просящего, как таковая, нас не интересует. Если мы даём Христа ради, то наше подаяние принимает Сам Христос. Подаяние – это, можно сказать, ритуальное действо, акт веры. И направлен он к нашей душевной пользе. И дабы «не погубить мзды своея», не стоит размышлять, кто перед тобой – действительно нуждающийся человек или «профессиональный» нищий. По крайней мере, эти соображения не должны влиять на наше решение – дать или не дать. Сами эти мысли не могут не прийти в голову, но мы можем их отвергнуть.
Другой разновидностью этой «неуместной рассудительности» могут быть попытки навязать такому человеку адресную помощь. Это тоже неправильно. Ну, ради эксперимента, давайте попробуем, например, нищему с гноящимися ранами на ногах, сидящему, скажем, у Покровского монастыря, (там таких много) предложить сделать перевязку. Заранее могу назвать адрес, по которому мы после этого отправимся. Обидно будет выслушать нечто подобное? А разве в наших действиях нет ничего обидного? Как бы мы поступили, если бы какой-то незнакомец предложил нам деньги, чтобы мы сходили к стоматологу или купили себе крем для обуви? Если мы воспитанные люди, не стоит вторгаться туда, куда нас не приглашают. Этот человек заслужил, чтобы его обидели? Возможно, но ведь обидчиков у него и без нас хватает! Он нарушает общественный порядок? А что, нас Господь призывал заботиться об этом? Ах, вы – сотрудник милиции! Ну, тогда – простите!
Адресная помощь
Но вот человек обратился к нам лично. И это требует нашей личной реакции. Сидя на паперти и не обращаясь ни к кому конкретно, человек приемлет подаяние как бы из руки Божьей: он рискует ничего не собрать, но верит, что Бог его не оставит. И мы, не зная, как он распорядится подаянием, подаём в расчёте на то, что Господь «всё управит». Но теперь он обращается лично к Вам, и схема взаимоотношений меняется. Почему просящий выбрал именно вас? У вас доброе лицо или вы одеты «по-православному»? Может быть, вы, проходя мимо храма, перекрестились? Или стоите в очереди за чем-то (например, билетом на поезд) и не можете отвертеться, сказав, что у вас нет денег? Так или иначе, но у человека сложилось впечатление, что вы ему не откажете – иначе какой смысл обращаться с просьбой. В данном случае надежду на Бога он спроецировал на вас.
И благодарность за благодеяние, причитающуюся Богу, он будет воздавать вам. Вас это не смущает? Смущает, ибо ваша «мзда на Небесех» оказывается под угрозой, и это весомая причина задаться вопросом: пойдет ли Ваша помощь впрок.
Как исключить обман?
Это крайне сложно. Полагаясь на свой опыт или интуицию, обязательно ошибешься. Профессиональные обманщики, да и просто неглупые люди, попавшие в трудную ситуацию, при необходимости обведут вокруг пальца любую спецслужбу. Выход один: разговор нужно вести так, чтобы нашему подопечному стало неинтересно нас обманывать.
Самый надёжный из возможных способов – это оказание конкретной неденежной помощи. Обосновывая свои просьбы, люди, как правило, рассказывают о какой-то серьёзной проблеме, нуждающейся в разрешении. И если нам рассказали о некоей проблеме, естественно, мы вправе считать, что собеседник ждёт от нас помощи в разрешении ИМЕННО ЭТОЙ проблемы. А способ разрешения её, надо полагать, предоставлен на наше усмотрение.
Попробуем начать применять это правило. Однако, маленький совет: всегда нужно давать подопечному путь к отступлению. Если, например, человек говорит, что у него нет денег на дорогу, не стоит тут же покупать ему билет. Скажите, например, что купите ему билет, но сейчас вы заняты, освободитесь через пару часов. Можете вскользь упомянуть, что билет отдадите проводнику, а не этому человеку. Конечно, нужно спросить его, согласен ли он с таким вариантом решения его проблемы.
Почему даже «честные» просители предпочитают получать помощь деньгами?
Применение этого правила позволит отсеять значительное количество просителей. Может быть, даже очень значительное. И даже таких просителей, в которых мы были абсолютно уверены. И вдруг окажется, что вокруг столько обманщиков, что никому и верить-то нельзя! Но не будем торопиться с выводами.
Даже если подопечные нас обманывают, мы не должны относиться к ним хуже. Люди идут на обман не от хорошей жизни. Но если человек отказался или уклонился от помощи вещами, это ещё не повод подозревать его в мошенничестве: большинство людей, просящих о помощи, предпочитают получать помощь деньгами.
Например, обратился к нам голодный человек с просьбой его накормить. Мы пошли в магазин и купили ему пирожок или курицу гриль. А у него, допустим, – хронический холецистопанкреатит. Он нас проклинает, так как остался голодным, а мы сердимся: «Скажите, какой привередливый!». Да и деньги потрачены впустую. Или человек жалуется на то, что обувь прохудилась, а новую купить не на что. Спрашиваем размер и покупаем. Но… ботинки жмут в подъёме и пятку натирают – просто у него необычная форма стопы, о чем мы, естественно, не догадывались.
Дарёному коню в зубы не смотрят, конечно, но разве можно считать, что в вышеуказанных случаях мы помогли? Зато не дали себя обмануть, и очень гордимся своей рассудительностью! Поэтому-то и большинство просителей к помощи вещами относятся с предубеждением: «обязательно дадут или не то, что нужно, или не столько, сколько нужно, да ещё и руки им целуй! Дали бы лучше денег, я ведь просил пятьсот рублей всего, а они потратили полторы тысячи, а толку-то что?». Мы можем отнестись к этому ворчанию как к чёрную неблагодарность, но грош нам, христианам, цена, если единственным или главным мотивом нашей деятельности является ожидание благодарности.
Почему же всё-таки не стоит оказывать денежную помощь?
Так, может быть, всё-таки давать деньги, если это реальная помощь, и Бог с ними, с обманщиками? Нам это, конечно, проще. А нуждающимся? Дело в том, что даже «честным» просителям денежная помощь впрок никогда – или почти никогда – не идёт. Уже то, что человек обращается с просьбой, свидетельствует о том, что сам он с возникшей ситуацией не справляется.
В таких случаях мы должны вмешаться в эту ситуацию, но вмешаться умело и тактично. Вмешательство сродни вмешательству врача. А дать денег немногим лучше, чем дать «добрый совет»: просящий, как правило, ни тем, ни другим воспользоваться не сумеет.
Например, человека ограбили, или он потерял деньги, отложенные на дорогу. Он примерно знает, сколько стоит билет до его станции. Мы даем ему необходимую сумму. Но в кассе билетов в плацкартный вагон не осталось, а на купейный билет денег не хватает. И человек опять «завис» на вокзале. Деньги, которые мы ему дали, он если и не пропьёт, то быстро проест. И опять приходит просить. Мы на него сердимся: «Он нас обманул!» и напрасно: мы изначально стали действовать неправильно.
С чего начать?
Начинать всегда необходимо с исследования проблемы. Первую информацию мы всегда получаем от самого человека. Но почему-то главный вопрос, возникающий у нас, когда мы слушаем рассказ подопечного, – «врёт или не врёт?». Такое отношение основано на том, что мы мыслим полярными категориями, не допускающими оттенков или полутонов. И таким подходом мы зачастую отталкиваем людей, действительно нуждающихся в помощи. Человек уходит от нас, оскорблённый недоверием, а мы полагаем, что «на воре шапка горит».
Целью критического отношения к истории, рассказанной подопечным, является не выведение на чистую воду обманщика, а правильное понимание сложившейся ситуации. Искажение информации далеко не всегда является следствием злонамеренной лжи. Человек может искренне ошибаться, односторонне оценивать события, что-то недоговаривать (и он имеет на это право), не придавать значения чему-то с нашей точки зрения важному. Необходимо чётко представлять себе причины того, почему подопечный может искажать информацию. О том, как отсечь главный мотив ко лжи, я уже говорил выше. Могу лишь добавить, как это можно объяснить подопечному, чтобы у того не было «официального» повода обижаться.
В храм, где я служу, часто приходят просители. Поскольку я отвечаю за социальную работу, мне поручают разбирать их просьбы. Пришёл мужчина лет 35-40 с маленькой девочкой и попросил денег на операцию девочке (у нее врожденный порок сердца). По словам отца, до необходимой суммы не хватает четырёх с половиной тысяч рублей. Семья приехала из Брянска, мама осталась на вокзале с вещами. Я попросил отца показать выписки из истории болезни с назначениями. Мужчина ответил, что все документы у жены. Я объяснил, что мне необходимо ознакомиться с документами, попутно заметив, что если решение об оказании материальной помощи будет принято, деньги будут переведены на счёт клиники, где будет делаться операция. Я объяснил это тем, что деньги у нас не свои, а спонсорские, за них мы должны отчитаться. Для обоснования расходов нам нужны копии медицинских документов, а для их подтверждения – платёжные документы. Такое объяснение этого человека вполне устроило. Правда, больше я его не видел.
Ещё один пример.
Мужчина просит денег на лекарства. Спрашиваю, какие лекарства нужны?
– От головы.
– Как называются?
– Я точно не помню.
– А как ты их будешь покупать, если не помнишь? – Видно, что парень «не подготовился», и начинает импровизировать:
– Я лежу в больнице. Лекарства мне покупает медсестра, она знает, что нужно.
Совершенно глупая, «шитая белыми нитками» история. Что делать? Сказать просителю: «Иди отсюда! Научись врать сначала!»? Это допустимо, если сказать это с отеческой любовью, со скорбью за этого врунишку, а не с торжеством – «Ага, попался!» Но не будем себе льстить – не получится у нас первой интонации, а, наверняка, выйдет второй вариант, и тогда человек уйдёт озлобленным, а главное – получится, что мы отказали человеку в помощи, мотивировав свой отказ недоверием, как будто блюдём какие-то свои интересы. В то время как главный наш интерес – помочь человеку. И тогда ответ нашему просителю будет таким:
– Да ты что, в своём уме? А если эта медсестра тебя отравит? Или кладёт твои деньги себе в карман, а тебе покупает дешёвые лекарства, которые не помогают? Немедленно уточни у лечащего врача название препарата и приходи к нам, мы тебе всё купим.
И «официального» повода обижаться – как не бывало. Ибо мы оказались полностью на стороне интересов нашего подопечного.
Но если главный «корыстный» мотив отсечён, а достоверность рассказа человека вызывает сомнения, то надо понять, почему? Самая распространённая ситуация – подопечный нам просто не доверяет. А мы часто доверяем незнакомым людям? Так что настороженность просителя вполне естественна. Нужно ломать эту стену, и у нас имеется очень важный аргумент. Мы говорим: «Слушай! Твой рассказ – это детский лепет какой-то! Мы ведь не в милиции: ты же сам пришёл и просишь помощи, не я же к тебе обратился и пытаюсь что-то навязать. Если ты не доверяешь мне, то зачем обратился?» – и дальше объясняем, что именно в его рассказе вызывает у нас сомнения.
Иногда эти сомнения возникают из-за недоразумения. Обратился ко мне мужчина лет 40 с просьбой приютить его в Москве на месяц. Спрашиваю: «Как тебя занесло в Москву?». Говорит, что приехал из Краснодарского края вместе с ветераном Великой Отечественной войны в госпиталь для ветеранов. Спрашиваю: «В госпиталь удалось человека устроить?». «Удалось», – говорит. Долго пытаюсь понять, кто его отправил в такую поездку и почему не обеспечил жильем, и еще: зачем ему задерживаться в Москве на месяц? Ну, уехал бы обратно и приехал бы к выписке. Нет, ему почему-то надо каждый день навещать этого человека. Я попытался понять, зачем? Выяснилось, что больной в уходе не нуждается. Я стал расспрашивать, кто же всё-таки отправил его в эту поездку, и какие перед ним были поставлены задачи. Тот обижается: «Вы, вроде, батюшка, а рассуждаете, как чиновник!». Я начал закипать: «Мне кажется, у тебя с головой не все в порядке: в Москве без крыши над головой тебя или ограбят, или убьют, или продадут в рабство, и всё из-за твоей глупости! Зачем тебе каждый день навещать этого человека? Что это ЕМУ даст? Ты что – придёшь, погладишь его по головке и уйдёшь? Какой ему от этого толк?». Тот в ответ: «Ну, а вы бы как поступили, если бы ваша мать заболела?». Я опешил… «Так это твоя мать?». «Да». Обращаясь в различные инстанции и говоря о своей матери, человек настолько привык упирать на её статус ветерана, что в разговоре со мной просто забыл сказать о том, что речь идёт о его маме, самом дорогом для него человеке. Всё стало на свои места, мы устроили его в недорогое сетевое общежитие, где он дождался выписки матери, и они вернулись домой.
Расспрашивая человека, можно мысленно расположить рассказанное им вдоль временной оси, и как бы заполнить «белые пятна», оставшиеся после рассказа. Очень важно узнать о каждом отрезке жизни подопечного. Выслушивая рассказ о каждом событии, можно поинтересоваться подробностями. Можно попросить рассказать одну и ту же историю дважды и сравнить оба варианта. Если подробности не совпадают, можно задать вопрос: «Почему?». Иногда у собеседника это вызывает раздражение: «Для чего вы меня так подробно расспрашиваете? Вы что, мне не верите?!». На это есть простой ответ: «Я думаю, как тебе помочь, и здесь важна каждая мелочь».
Варианты «бескорыстной лжи»
Когда слышишь рассказ, место которому в сборнике «Приключения барона Мюнхгаузена», невольно задаешься вопросом: а насколько этот человек психически здоров? Необходимо побеседовать с ним подольше, выяснить все поподробнее. Психические больные люди, как правило, знают свой диагноз и готовы рассказать о своей болезни. Но к содержанию своего бреда в настоящем они относятся некритично и не увязывают его со своей болезнью.
Но чаще бывает так, что ваш собеседник далеко не блещет фантазией, а, наоборот, «скромничает».
Таков, например, наш старый подопечный – Виталий Б. Из истории его жизни мы знали только то, что он побывал в местах не столь отдаленных, и что у него сочетанная травма – перелом костей таза с повреждением тазовых органов. Но нам были неизвестно подробности. На вопрос: за что сидел, Виталий называл статью УК, по поводу травмы говорил, что попал в автомобильную аварию. И только недавно нам удалось узнать, что с ним произошло на самом деле .
В тюрьму Виталий попал за то, что, застав свою жену с любовником, навёл на них двустволку и заставил выпрыгнуть из окна с третьего этажа в том виде, в котором застал. Травму же нанесла ему жена, когда он вышел на свободу. Подговорив своего любовника, она набросилась на Виталия и жестоко избила его.
Эта ужасная история отчасти объясняет феномен «бескорыстного вранья». Люди не хотят выставлять такие подробности своей жизни на всеобщее обозрение, они с радостью сами забыли бы обо всем этом, им трудно с этим жить. И не стоит удивляться, если подопечный не сразу решается на откровенный разговор и отделывается наспех придуманной, не выдерживающей никакой критики историей. Вызывает большее удивление ситуация, когда человек сразу всё рассказывает; подвоха стоит опасаться, скорее, именно тогда, когда всё выглядит «складно».
Вообще же не стоит искать подвоха, а просто быть внимательным к людям, главным образом, думая об их пользе. Этот подход – практически беспроигрышный. Внимательность и бдительность – немного разные вещи. Вопрос: верить или не верить просящему – можно сформулировать иначе: верить или не верить самому себе? По отношению к себе нужно быть бдительным, стремиться отдавать себе отчёт в мотивах своих действий. Если мы эту задачу выполняем успешно, обмануть нас будет невозможно. По отношению же к нашим ближним нам необходимо быть, прежде всего, внимательными.
