Бояться ли психолога?

Отчего так трудно решиться обратиться за помощью к психологу? Кому она нужна, да и нужна ли?

«Мне психолог не нужен». «Я сам справляюсь со своими проблемами». «Психологи нужны только слабакам или отчаянно одиноким людям». Знакомые сентенции, не так ли?

В свое время автор этих строк с удовольствием расписалась бы под каждой из них. И это – невзирая на свои страхи (самолеты, темные улицы, мыши), затянувшуюся никотиновую привычку, сомнения, трудности в принятии решения, случающиеся на ровном месте конфликты с людьми, весеннюю депрессию, развод, сложности на работе… Автор этих строк — несчастнейший из несчастных? Да нет, вроде вполне нормальный человек. Как все.

Психолог — тоже человек

Впервые «на кушетке» у психолога я оказалась несколько лет назад, когда училась в магистратуре факультета психологического консультирования МГППУ. Конечно, не было никакой кушетки, а лишь два кресла, стоящие друг против друга.

Так называемая «дидактическая психотерапия» – непременная и важнейшая часть обучения психолога – консультанта. Разные стандарты и разные школы требуют десятки, а то и сотни часов личной терапии от будущих консультантов и психотерапевтов. Другого пути начать профессиональный путь нет. Здесь как в зеркале, для правильной «работы» которого непременно наличие и лица, и отражения. С той лишь разницей, что психолог обязан побывать по обе стороны зеркальной поверхности. Дидактическая терапия и представляет собой путешествие в зазеркалье, а точнее, к глубинам своей собственной души. Личная терапия в идеале — непременная часть жизни психолога и на протяжении всей профессиональной деятельности, что свидетельствует о том, что психолог — тоже человек. Этот факт, кстати, может пригодиться тем, кто стесняется или боится идти на психологическую консультацию, кому претит общение с человеком, стоящим над толпой. Нет, он один из нас, этот человек. Но он просто обязан быть в форме — иначе будет очень трудно, если не невозможно, помогать другим. Собственные проблемы он неминуемо будет переносить на клиентов — в том или ином виде.

Не страшно!

Как бы то ни было, с непривычки обнажать свою душу перед незнакомым человеком, не самое приятное занятие на свете, но ходим же мы по врачам, уговаривая себя, что копаться в низменных частях человеческого тела — их профессия и они делают это каждый день.

Психолог работает с душой, которая тоже не всегда похожа на цветущий райский сад, работает с жизнью, которая в его кабинете представлена не самыми лучшими и приятными своими проявлениями.

Психолога практически невозможно чем-то удивить: во-первых, он слышит очень много разных историй, а во-вторых, каждое проявление жизни рассматривает — при всем своем участии и эмпатии — несколько отстраненно, иначе нельзя. (Михаил Бахтин называл эту позицию «вненаходимостью»).

Святая тайна

Нередко люди, обдумывающие возможность психологической помощи, боятся огласки. Психолог связан правилом конфиденциальности. Случаются, конечно, досадные исключения, но мы говорим о людях нормальных, адекватных, профессиональных. То, что происходит между ним и клиентом на консультации — тайна двоих. Она практически свята. Не тайна исповеди, конечно, но близко к этому. Если психолог начнет распространяться о содержании сессий направо-налево, дома за ужином, с подругами в кафе, клиент непременно почувствует это. Каким образом, трудно сказать, но доверие даст трещину.

К тому же, хранить эту тайну психологу, как правило, не так сложно. Это его каждодневная работа, а не горячая сплетня или жареная новость. Столь живого и болезненного интереса, как у досужих слушателей, людские истории у профессионалов не вызывают, поверьте.

Боль избавления от боли

Мешает обратиться к психологу и обычная лень, и столь же обычный страх перед новым опытом, и материальные трудности. В последнем случае ничего не поделать, впрочем, есть возможность пойти в психологическую консультацию при храме, обратиться к недорогому, начинающему психологу (это вовсе не означает, что он плох), есть право (для москвичей) на получение пяти бесплатных консультаций в районном центре психологической помощи.

Но очень часто не дает сделать шаг навстречу помощи нежелание меняться.

То, что нас мучает, делает жизнь невыносимой, оказывается на поверку чем-то весьма драгоценным, с чем не так-то просто расстаться, невзирая на боль. Это свое, родное, часть нашей души (как кажется). Это как детская болячка на коленке с корочкой, которую так сладко отковыривать потихоньку. Но попробуй кто-нибудь взрослый сказать: давай, я одним махом избавлю тебя от этой болячки, смою присохшую вместе с грязью кровь, обработаю рану зеленкой, наложу чистую повязку. Любой нормальный ребенок закричит. Не трожьте! Моя болячка. Нажитая в честном бою с асфальтом и земным притяжением. Что хочу, то и делаю, пусть еще поболит.

В психологии это называется «сопротивлением». Вещь естественная и неизбежная. Разные школы по-разному его трактуют и работают с ним. В психоанализе сопротивление — и вовсе одно из ключевых понятий, что-то вроде руды, откуда психотерапевт извлекает в ходе сеансов бесценные полезные ископаемые. В любом случае это — объект не борьбы, а работы, сигнализирующий о многих проблемах и дающий возможность разобраться в них. Возникает сопротивление обычно тогда, когда … появляются какие-то результаты, что-то начинает потихоньку меняться. Именно в это время люди могут прервать работу с психологом. И вовсе не потому, что результаты невозможны без душевного труда и болезненного самокопания, встречи лицом к лицу с неприятными вещами, которые годами тайно носил в себе — и вроде ничего. Работа заканчивается именно из-за нежелания перемен, какие бы предлоги ни выдумывал человек для себя и психолога.

Сопротивление может возникнуть не во время посещения психолога, а до него. Человек не желает (или ему так кажется) меняться, не видит в этом никакой необходимости. Его право. Тот, кого притащили, заманили, уговорили, настояли… Будет ли польза от такого визита? Вряд ли, хотя не исключено. За годы консультации людей, страдающих химическими зависимостями и их родственников, я, по большей части, сталкивалась именно с такими клиентами. Недоверчивый взгляд, в котором читается: «И зачем мне это нужно? Ничего-то вам со мной не сделать». Кто-то норовит убежать сразу, кто-то больше никогда не придет. Оставался один человек из 15-20 — тот, кто чувствовал, что в жизни надо что-то менять. Не всегда его проблемы оказывались связанными, в первую очередь, с употреблением алкоголя или наркотиков — это выяснялось уже на дальнейших консультациях.

Закон пирамидки

Но ведь бывает так, что у человека нет проблем! Так было и со мной, когда я приступала к той самой дидактической терапии. Все сложности, перечисленные в первом абзаце этого текста, я просто не замечала, вернее, не хотела замечать. Разве что квартира в отдаленном спальном районе с крепкими рабочими традициями несколько угнетала. С этой «ситуацией невозможности» я и направилась с легким сердцем на первую консультацию. Надо же было с чем-то идти.

Слова «ситуация невозможности» взяты в кавычки не по ехидству. Это термин, момент, в который человек обращается к психологу. И выглядеть такая невыносимая, критическая ситуация может совершенно по-разному. Когда мы говорим о невозможности или ненужности посещения психолога, то имеем в виду некий стандартный набор подобных ситуаций и проблем, который нас, слава Богу, сейчас минует. Примерно он выглядит так: утрата близкого человека (смерть, развод), катастрофические сложности с общением, непреодолимое одиночество, серьезные конфликты в семье, мешающие жить страхи, несчастная любовь, ощущение бессмысленности собственного существования, депрессия…

Между тем, то, что человек приносит психологу и то, с чем им обоим в будущем предстоит работать, это даже не «две большие разницы», а огромное количество самых разных разниц, непредсказуемых, непредвиденных, о которых не догадывается ни одна сторона «зеркала» – им предстоит выявиться лишь в ходе работы. Для того, собственно, она и нужна. Представим себе, что отправляясь на консультацию, клиент приносит с собой в непроницаемом мешке большую детскую пирамидку. Торчит одно лишь верхнее колесико, которое он отвинчивает и кладет на стол. А под ним — еще изрядное количество разноцветных ярусов, каждый лежит все глубже и по размеру все больше предшествующих… До какого из них смогут дойти эти двое — отдельный вопрос. Главное, что не бывает маленьких проблем и невыносимых ситуаций, достойных иронических кавычек, что первоначальный запрос клиента и его настоящие, мучающие проблемы — совсем не одно и то же.

Так что нести?

Запрос может быть практически любым. Бессонница, раздражение на попутчиков в транспорте, смешки коллег по поводу новой прически, усталость, головная боль, грязь в общем туалете комунальной квартиры, неосуществимые мечты о путешествиях, желание «чего-то-такого-не-знаю-чего»… Перечисление рискует занять слишком много места, так что обобщим: нет такой проблемы, с которой нельзя было бы пойти к психологу. Потому, что:

– маленьких проблем не бывает,

– любая маленькая проблема неразрывно связана с другими, более глубокими.

Главное и единственное требование к проблеме — чтобы она… являлась проблемой, чтобы мешала вам жить. И тут совершенно неважно, что именно отравляет ваше существование — антисанитарные привычки соседей или непослушание ребенка. То, что один человек даже не заметит, для другого может стать катастрофой. Психолог работает с субъективностью, а не с объективными факторами. Он не измеряет принесенные к нему на прием части пирамидки линейкой, не взвешивает их. Принесли, извлекли на свет — значит, достойно внимания и уважительного отношения.

Моя «квартирная проблема» повлекла за собой столько удивительных вопросов и открытий, столько работы над собой, осмысления происходящего со мной, освобождения от ненужного и обретения необходимого что я лишь диву давалась: неужели на первой сессии мы с моей психологиней говорили о жилищном вопросе? Кстати, квартиру я в итоге тоже с успехом поменяла, благодаря чему решилось множество других — мелких и крупных — проблем.