В центре Санкт-Петербурга, на 9-й Рождественской улице (по недоразумению она все еще называется 9-й Советской), во дворе того самого дома, где когда-то жил писатель В. М. Гаршин, сейчас работают два благотворительных магазина. Поскольку вход у них общий, их легко принять за одно заведение, тем более, что они мало различаются по ассортименту.
В одном из залов подвального помещения находится магазин «СПАСИБО» (его организаторы перечисляют доходы от продажи в фонд «Детские сердца»), а во втором – магазин «ХОРОШОП» (это волонтерский проект организации СПбБОО «Ночлежка», которая помогает бездомным людям).
На первый взгляд, это обычный комиссионный магазин, где кроме одежды продаются книги, грампластинки, компакт-диски, открытки, игрушки и много другое. Только все эти вещи сданы не на комиссию, а просто пожертвованы на благое дело обычными людьми.
«Помогать – это просто», – говорится пресс-релизе, выпущенном сотрудниками «ХОРОШОПА». В этом же пресс-релизе перечисляют поводы зайти в их магазин. Среди них такие: «Чтобы не быть «жертвой моды», и не покупать только то, что предлагает мне модная индустрия в этом сезоне», «приобрести одежду, обувь или предметы интерьера по невысокой цене (от 10 до 500 р.)» или «чтобы не покупать новые вещи и не увеличивать энтропию в мире и доходы корпораций».
Первые магазины такого рода появились в Британии после Второй Мировой войны. Это была попытка хоть как-то поддержать обедневшее население. Позже, когда благосостояние людей стало расти, на развитие благотворительных магазинов повлияло и становление модной индустрии. Сейчас благотворительные магазины можно найти во многих мегаполисах. Для благотворительных организаций они являются еще одним способом заработать деньги на свои актуальные проекты. Такие магазины есть, например, у «Армии спасения», у «Красного креста», у «Кэнсер Рисерч» (организации, занимающейся исследованиями в области борьбы с раковыми заболеваниями), «Оксфам», организации, которая борется с бедностью. Рассказывает координатор магазина «ХОРОШОП» Юлия Новичкова:
Для России это проект новый. Сначала, в мае 2009-го года, появился магазин «СПАСИБО», потом, 19-го сентября этого года, открылись мы. Сейчас мы существуем как волонтерская инициатива, мы не являемся частью какой-то некоммерческой организации. Надеемся создать прецедент. Наша задача – работать не только на себя, но и на явление в целом. Как минимум, у нас есть перспектива. Изначально я – волонтер «Ночлежки». Насколько я знаю, когда «Ночлежка» еще только создавалась в 1993-м году, мысль создать благотворительный магазин уже существовала. То есть, говорили, что хорошо бы это сделать, когда время придет. Ну, вот получается, что оно пришло. Когда я была волонтером «Ночного автобуса» (он развозит еду для бездомных), к нам подошел бездомный и показал газетную статью про магазин «СПАСИБО». Тогда мне и пришла в голову эта идея, был такой момент вразумления, ответ, которого я ждала. Ответ на вопрос, что я могу сделать. Хотя говорить, что благотворительным магазином занялась я, неверно. Им занялась «Ночлежка». И оказалось, люди любого возраста готовы ехать даже с окраин города зимой с тяжелыми сумками для того, чтобы принести вещи.
– Расскажите, пожалуйста, об организации вашего дела.
– Как я уже сказала, сначала появился магазин «СПАСИБО». Его открыли три подруги. Девушки съездили в Британию, посмотрели на магазины, отдающие выручку на благотворительные цели, и решили организовать нечто подобное в России. Они не являются официальной некоммерческой организацией, просто договорились с фондом «Детские сердца» и арендовали подвал на пару с обычным магазином подержанной одежды. Потом магазин съехал, и в его помещение вселились мы. Обычно сотрудники благотворительных магазинов работают полностью на добровольных началах. В «СПАСИБО» взяли продавца, который получает за свою работу небольшую зарплату. Такую же сумму от «Ночлежки» получаю и я. Но очень надеюсь, что мы сможем перейти на волонтерский режим работы. Так или иначе, волонтеров приходится привлекать: одному человеку здесь не справиться: нужно сортировать вещи, что-то отправлять в «Ночлежку», заниматься всякой технической работой. Но наш проект появился раньше магазина: мы участвовали в разных стихийных распродажах, продавали вещи через Интернет. Тогда мы не ставили на товар какую-то фиксированную цену, любая вещь продавалась за такую цену, которую человек мог заплатить. Поскольку мы платим за аренду, у нас появились какие-то ценовые категории. Но в любом случае, каким бы раритетом ни являлась вещь, она у нас стоит не дороже 500 рублей. Получается, что мы выполняем разные функции: зарабатываем деньги на актуальные проекты «Ночлежки», даем возможность купить что-то необычное людям со скромным достатком. Вообще, за множеством деталей цель часто теряется. Но мы стараемся про нее помнить сами и напоминать волонтерам.
– Какие у вас отношения с официальными инстанциями?
– Сейчас мы существуем как индивидуальное предприятие – вместе с магазином «СПАСИБО». Просто торговая площадь распространилась на два зала. Пока планируем так и существовать. Мы платим налог на общих основаниях, как организация, занимающаяся комиссионной торговлей. Если говорить о Европе, то в разных странах такие магазины существуют по-разному, где-то есть налоговые послабления, где-то нет. Иногда коммерческие организации предоставляют помещения бесплатно. Российским законодательством наша деятельность никак не регулируется. Ведь у нас не комиссионный магазин, нам люди вещи просто дарят. Не очень понятно, как нам это фиксировать. Вот пример: пришла бабушка, принесла целый рюкзак вещей. Не заставлять же ее описывать каждую вещь … При этом, возможно, что некоторые вещи из этого рюкзака никак не могут быть использованы. Кроме этого, в российском Трудовом кодексе слабо регламентировано понятие «волонтер».
– Есть какие-то категории вещей или, например, книги какой-то тематики, которые вы не принимаете и не распространяете?
– Если ко мне попадает информация, которую я не считаю возможным распространять, я прекращаю ее существование всеми возможными способами. Естественно, есть этический ценз. Приносят много разного, стараемся контролировать. Что касается одежды, то когда звонят по телефону, я прошу приносить чистые вещи. Разборка вещей – это довольно грязная работа. Как я поняла, в других странах эта проблема тоже существует. Мы стараемся принимать все, что приносят, и уже сами дальше решать, нужно что-то или нет. Ведь человек, который приносит вещи, совершает жест доброй воли.
– Успеваете разбирать вещи? Ведь, по вашим словам, вещей приносят много…
– Стараемся.
– Вам реклама полезна или вредна?
– Реклама нам нужна – для привлечения и тех, кто приносит вещи, и тех, кто их покупает. К тому же, те, кто приносит, частенько сами становятся покупателями. Люди видят инициативу в действии. Один из наших посылов: чтобы купить что-нибудь приятное, можно отдать что-нибудь ненужное.
Мы всегда рады людям, которые неравнодушно относятся к проекту. Наши жертвователи – люди от 15 до 75 лет. Мне звонят люди, которые не могут ходить, и просят забрать у них вещи. Вот школьники принесли компакт-диски, учебники за 10-11 классы. Иногда нам привозят пакеты с аккуратно сложенными костюмами от Армани. Это люди с разными доминирующими мотивациями, но, так или иначе, с желанием кому-то помочь.
То, как российские люди хранят вещи, – это отдельная история, в которой присутствует и политика, и культура. Для того чтобы собрать гардероб, советской женщине нужно было либо нарушить закон, либо потратить много времени и денег, чтобы сшить одежду самостоятельно или в ателье, либо отстоять какую-нибудь безумную очередь. Так или иначе, сбор гардероба был связан с таким дискомфортом, который делал эти вещи особенно дорогими и важными.
Такое отношение к одежде воспитано у многих. У нас еще не было такого, чтобы привозили целые гардеробы, а в «Ночлежку» привозили целые коллекции одежды лет за 50. А такой гардероб – история женщины. Смена работы, замужество, внуки, дачи – это все видно, и это очень интересно. В таком гардеробе вещи в хорошем состоянии – их хорошо хранили и, видимо, любили. Не все из этих вещей сейчас можно продать, но мода на одежду 1950-х, 1960-х, 1970-х годов вернулась, и ее с удовольствием покупают творчески настроенные девушки. Плюс ко всему сейчас люди под влиянием средств массовой информации научились каждые полгода хотеть нового. Но даже если ты подвержен маркетинговым ходам, но при этом остаешься хорошим человеком, то от старых вещей ты будешь избавляться, не выкидывая их на помойку, а принося их, например, сюда.
– Покупатели воспринимают магазин, как обычный секонд-хэнд, или на них производит какое-то впечатление факт, что магазин благотворительный?
– Мы говорим, что это благотворительный магазин, стараемся делать на этом акцент. Когда мы только начинали, у нас было много вещей, принесенных в «Ночлежку». Когда покупатели об этом узнавали, их это смущало. Ведь кто такие для них обитатели «Ночлежки»? Бородатые мужики, которые спят на улице. Им кто-то принес вещи, а то, что оказалось не нужно, продается здесь. Так? Получается, так. Только бородатым мужикам из «Ночлежки» действительно не нужны женские платья и туфли хороших марок, белые фартуки. Соответственно теперь из принесенных нам вещей, те, что подойдут обитателям «Ночлежки», отправляются туда, а другие остаются у нас. А что до покупателей, то у них разные приоритеты. Некоторые хотят помочь, приходят, покупают у нас открыточки, а одежду им некомфортно покупать в секонд-хэнде. Мы стараемся всячески сообщать о том, что это благотворительный магазин, чтобы свое неравнодушное отношение к каким-то проблемам передавать другим.
– Вы давно уже имеете дело с людьми, которые готовы помочь. А не опасались ли вы негативной реакции на вашу работу, особенно поначалу? Ведь в целом наше общество не выглядит таким уж дружелюбным…
– Мне было в этом вопросе проще потому, что у меня большой опыт путешествий автостопом (смеется – И. Л.). Я всегда была уверена в том, что «стены» не будет. А в том, что люди готовы помочь, я убедилась, работая в «Ночлежке». Ведь бездомный – это человек, у которого нет шкафа. Поэтому каждая зимняя вещь существует у него одну зиму. Каждую зиму приходится весь гардероб подбирать для него заново. Так что у нас, скорее, есть опасность обольщения, опасность «надеть розовые очки» – этого делать ни в коем случае нельзя. Опять же, «махровый» повод для гордости. Тут надо быть осторожным. Существуют объективные показатели. Наш объективный показатель – процесс идет. Надо отдать должное и всей прессе города – от «глянца» до районных газет, про нас много пишут и очень хорошо относятся к проекту.
– Как вы думаете, таких магазинов в большом городе должно быть несколько, может быть, много?
– Их должно быть много. В Европе это нормальное явление. Чем больше организаций в России создадут подобные проекты, тем лучше.
Игорь ЛУНЕВ
