Бездомный парикмахер стрижет без выходных

Журналистов Юрий не любит. Смотрит на меня настороженно, на вопросы отвечает неохотно, односложно и туманно, иногда сердится, иногда пытается отшутиться.

— В интернете про меня писать будете? Ну всёооо… Теперь меня теща на порог не пустит. (Смеется) У меня ж теща в Ясенево живет.

— И жена тоже там живет?

— Какая жена? Нет у меня никакой жены.

— Теща есть, а жены нету?

— Ну, какая жена? Мы гражданским браком жили. Дочка у нас, 16 лет. Кристина. До первого класса ее дорастили и разбежались. Не сошлись характерами. Я ей говорю: «Зачем нам ругаться при ребенке? Давай разойдемся». Ну и расстались друзьями. (Улыбается саркастически)

— С дочкой видитесь?

— А как же! Вот первого сентября ее в школу поведу, а потом домой поеду.

— В Вологду?

— В Волгоград! Да что же это все путают Вологду с Волгоградом! Я из Волгограда, у меня отец там живет.

— А в Москву зачем приехали?

— Да вот, делом занимаюсь. – Юрий кивает головой на мужчину с рыжей шевелюрой, которому все это время старательно укорачивает отросшую челку.

— Ну вы ж не для того сюда приехали, чтобы в Ангаре спасения людей стричь.

— Я после армии работал в конторе, которая лесом занималась. Срубы заготавливала. Я–то не рубил, я документы оформлял, там хватало бумажной волокиты. В конце 90-х много заказов было. Ну и понеслось. Закрутила столица.

— Сейчас не работаете?

— Как ноги отморозил пять лет назад, так не работаю. В Вологодской области это было.

— Простите, в Волгоградской? – робко поправляю я.

— Да почему в Волгоградской-то? В Вологодской! У меня дом там. Мороз был сильный, а я сознание потерял на остановке. Пока в себя приходил, ноги и отморозил.

— Неужели вам никто из прохожих не помог?

— Да нет там прохожих (смотрит на меня снисходительно, как на столичную белоручку, не нюхавшую настоящей жизни). Там вообще людей почти нет.

— И что теперь с ногами?

— Ампутировали. На обеих ногах по полстопы отрезали. Потом заново учился ходить, да. Ничего, приспособился помаленьку. Вкладываю в ботинки газету скомканную и хожу.

— Вы ж целыми днями на ногах, с утра до вечера народ стрижете. Это и со здоровыми ногами тяжело.

— Ну я постою – потом посижу, отдохну. Нет, не тяжело, мне нравится. Знакомые у меня все при своих семьях, у всех свои дела. Не до меня им. А тут с народом общаешься, дело хорошее делаешь. Как не помочь людям? Мне же тут помогают, и я помогаю.

— А где вы научились стричь?

— В армии. Я в железнодорожных войсках служил, вагоны охранял. И парикмахерскому делу там обучился. Ну чего, Саня, — обращается к рыжеволосому мужчине в кресле, — почти готово. Сейчас еще окантовочку машинкой сделаю.

Саня удовлетворенно кивает.

— Юрий, получается, вы с гражданской женой расстались уже после того, как с ногами беда приключилась. То есть уже не работали тогда. На улице жили?

— Ну конечно.

— Вы сейчас где живете?

— Ой, да зачем это вам? Чего вы в душу-то лезете?

— Значит, хотите в Волгоград вернуться? То есть, в Вологду. То есть… Ох, ну в общем, домой.

— Да нееет. Чего мне дома делать? Съезжу домой, чтобы инвалидность оформить, а потом опять вернусь. Привык я здесь. У меня сейчас какая проблема? Практически никакой. На ноги только надо встать. Я уже не мальчик, правильно? 38 лет мне. Хватит, потаскала уже жизнь… Саня, ты куда пошел? Постригся – убери за собой. Вон веник. А я посижу пока.

Юрий устало опускается на пластиковый стул и вытягивает ноги. Носки его ботинок, набитые газетой, неестественно загибаются вверх. Большой рыжий Саня послушно берет в руки веник и начинает тщательно подметать свои кудри, рассыпанные перед зеркалом. Он очень доволен своей новой прической.