О своей деятельности по реабилитации заключенных Анатолий Евгеньевич рассказал «Милосердию.ru».
Шахматы – это не только игра для умных, но и социализация
– В интервью Владимиру Познеру, отвечая на вопрос о том, что бы вы сказали Богу при встрече, вы предложили такую фразу: «Я просто служил людям». То есть не шахматы, не победы и титулы, а служение людям – главное в вашей жизни?
– Для меня это по-прежнему актуальная формулировка, и тогда я был искренен. Да, не отрицаю, что добился чего-то сам, но эти победы теперь помогают мне помочь другим.
– Ваша деятельность в тюрьмах – часть помощи другим? Для чего вам это?
– Там тоже люди. И есть шанс вернуть их к нормальной жизни. Шахматы – это такая ниточка в наш мир, то, что может помочь. То, что я могу им дать.
Когда в 1999 году я стал членом Попечительского совета при Федеральной системе исполнения наказаний, мы сделали специальную социальную программу. Одна из ее целей: не просто поддержать заключенных, но сократить число повторных попаданий в тюрьму тех, кто уже раз отсидел.
Когда мы только начинали, даже тогдашний министр юстиции Юрий Чайка был настроен скептически. Какие еще в тюрьме «шахматные турниры»!
Но уже через несколько месяцев после старта программы он выпустил постановление, где обязал всех руководителей мест заключения поддерживать и самостоятельно организовывать такие мероприятия.
– Не поняла, как связана древняя интеллектуальная игра с уменьшением числа рецидивистов в российских тюрьмах?
– Шахматы в тюрьме – это не только игра, занятие на время заключения. Хотя здесь важна и игра сама по себе, потому что шахматы дисциплинируют и ум, и чувства, учат выдержке: умению обращаться с эмоциями, умению думать, а потом действовать, умению рассчитывать свои действия, программировать, приучают к вариативности вместо упертости и много чего еще.
Но шахматы – это еще и социализация: вышел человек из тюрьмы, помыкался, жена с ним развелась, работы не нашел, друзей нормальных не нашел, закрутился и опять попал в тюрьму. А тут шахматный клуб – и он готов помочь такому человеку. На счастье, у нас шахматные организации очень сильные во многих регионах, и сеть очень разветвленная.
Человек, оказавшись на свободе, если не может найти место работы, всегда может прийти в шахматный клуб, найти там временную работу, – а это уже немало!
Партия оф и онлайн
– Ваши соперники благодарят вас за такой уникальный шанс? Все-таки с чемпионом мира играют!
– Конечно! Вот не так давно я начал давать сеансы по интернету. Это, кстати, тоже было своего рода откровением, потому что раньше ради таких матчей приходилось порой конвоировать людей из одного места заключения в другое. А тут никуда ехать не надо, кроме того, можно еще и на личные темы пообщаться.
Был один человек, он сидел в Нижнем Тагиле, по сети мы играли с ним трижды в течение трех лет. И вот мы играем третий сеанс, а он говорит:
«Анатолий Евгеньевич, я так рад, что мне довелось с вами сыграть. Но больше такого шанса у меня не будет, я скоро выхожу на свободу».
Он даже с сожалением это говорил…
Особенности шахматистов высокого класса
– Мозг шахматиста похож на компьютер? На сколько шагов вперед надо просчитывать партию?
– Класс шахматиста оценивается не глубиной просчета вариантов, а грамотной оценкой ситуации. Невозможно все до конца просчитать. Один шахматист останавливается после четвертого-пятого хода, кто-то считает и дальше.
Но в целом правильная оценка ситуации – это главное достоинство шахматиста высокого класса.
В жизни шахматист тоже использует свои способности и его главное преимущество – умение собрать и обработать информацию, одновременно прогнозируя, что может случиться.
– Все это очень рационально. А импульсивные поступки вам свойственны?
– Импульсивные поступки в шахматах не очень приветствуются, потому что человек, зараженный импульсивным настроением, чаще совершает ошибки, нежели человек, трезво контролирующий ситуацию.
И в жизни это правило справедливо. Импульсивность не ведет к глубине и точности. Может быть, она и убыстряет процесс, но нет никаких гарантий, что он пойдет в правильном направлении.
Другое дело – интуиция. Без нее в шахматах никуда, особенно в цейтноте, когда времени на раздумья нет. Меня интуиция не раз выручала.
– Как вы сами поняли, что у вас шахматный талант?
– Поначалу я особенно не понимал – просто играл в свое удовольствие. А все окружающие говорили: да, талант.
В мое время была очень правильно организована среда для обучения шахматами. Была продуманная и отстроенная система, дававшая шанс молодым продвинуться. Тренеры могли выловить ребят на раннем этапе, а потом передавали в более опытные руки. Сейчас мы систему потеряли – из-за чего и массовость шахмат ушла.
Во времена, когда я учился играть, колоссальное внимание уделялось не только тренировкам, но и истории шахмат. Игрались и разбирались все значимые партии, даже те, которые проходили в XIX веке, например. Был, скажем, такой гениальный тактик, американский шахматист Пол Чальз Морфи. Я учился на его примере. Сейчас, к сожалению, к истории шахмат относятся иначе, и себя обделяют. Потому что если хочешь стать настоящим шахматистом и добиться успеха, надо пройти все этапы развития игры.
Меня крестили тайно
– Поговорим про милосердие? Как вы думаете, что такое – доброе дело?
– Когда ты делаешь доброе дело, ты сам становишься лучше. Неважно, благодарят тебя или нет. Ты чувствуешь, что в конечном итоге сделал что-то доброе себе.
– У вас есть свой антидот медным трубам, славе, восхвалению?
– Я всегда был в делах, и это меня спасло. Потому что если человек начинает думать о своем величии и славе, то он быстро уходит в другой мир, который имеет мало общего с реальностью. А я всегда был чем-то занят здесь, в этом мире. Ну, стал чемпионом мира в очередной раз – хорошо! Надо делать все для того, чтобы еще раз стать чемпионом мира.
– Шахматы – для умников – всегда так говорят. Разве это не создает почву для избранности, отделенности себя от «среднячков»?
– К сожалению, глупые люди встречаются на любом уровне, среди самых «умных», так уж по теории вероятности получается.
И для меня важно не показать человеку неумному, что он не умен – это делу никак не поможет, а его унизит.
Просто общаясь с таким человеком, стараюсь помнить, что его восприятие, отношение, участие будут на соответствующем уровне, и не ожидать от него большего.
– Многие умные мужчины говорят, что верить в Бога им мешает разум. Вам мешал?
– Нет. Я человек верующий, православный. Меня крестили в 1953 году, незадолго до смерти Сталина. Это было тогда не очень популярно, но я очень болел, и доктор сказал родителям, маме – отец был членом партии и, конечно, этого бы не одобрил, – что сын может умереть и надо бы покрестить. Мама посоветовалась с бабушками, те подтвердили, что это будет грех большой, если ребенок умрет некрещеным. Так меня и покрестили тайно. Церковь эту потом снесли, но мне известно место – на берегу реки Каменки в Златоусте, на моей родине.
Любопытно, что став в 1982 году президентом Фонда мира, я принимал участие в программе по восстановлению церквей – тогда храмы постепенно стали возвращать верующим. Известно, что советское государство обязывало Русскую православную церковь жертвовать в Фонд мира то, что она сама получала от прихожан. Мы сделали очень многое в этом направлении, и круг вот так своеобразно замкнулся, то есть Фонд фактически вернул средства, некогда полученные от Церкви.
Зачем шахматы женщине
– Вы, скажем так, программируете шахматное возрождение?
– Думаю, что той золотой эпохи шахматной не вернуть, хотя ясно, что изменения сейчас происходят, и это изменения к лучшему. Скажем, программу шахматного факультатива в школе поддерживал, министр образования Филиппов. Ну а матч Карякина с Карлсеном тоже дал свой импульс.
– Девочек вы тоже советуете учить шахматам?
– А что же, им умственное развитие не нужно? Шахматы, как я уже говорил, дают основы стратегии, плана. Все это необходимо для изучения других предметов – просто в шахматах это наиболее сконцентрировано, чем, например, в математике. Ведь в шахматах как – если у тебя нет плана, то ты партию проиграешь. Учиться планировать – искусство!
– Ваши дети – ни сын, ни дочь – не играют в шахматы. Это огорчает?
– Нет, для меня главное, чтобы они занимались любимым делом и проявили себя в этом. Не важно, что это за сфера. Я считаю, что обществу нужно стремиться к тому, чтобы каждый ребенок – а я уверен, что каждый ребенок в чем-то талантлив – мог раскрыть свои способности. Чем больше людей будут заниматься любимым делом, тем более успешным станет общество.
