Боевики во главе с Мовсаром Бараевым захватили в заложники 912 человек. Они объявили себя смертниками и потребовали вывода российских войск с территории Чечни. Помимо зрителей в здании находились сотрудники театра и учащиеся школы ирландского танца «Иридан». В результате террористической акции, по официальным данным, погибли 130 человек (по данным общественной организации «Норд-Ост» – 174 человека).
«Террорист поднялся на сцену и дал автоматную очередь»
«В начале второго отделения мы увидели в зале вооруженных людей… Первая мысль была, что сценаристы включили такой поворот событий в сюжет. Но потом один из террористов поднялся на сцену и, чтобы привлечь внимание людей, дал автоматную очередь», – вспоминает Светлана Губарева.
«Большинство артистов, не занятых в начале второго акта, сумели спуститься из окон на связанных костюмах», – рассказывает Георгий Васильев, один из авторов и продюсеров мюзикла. Некоторым служащим удалось бежать через запасные выходы.
Ночью террористы отпустили 17 человек, не выдвигая условий. Здание ДК ГПЗ «Московский подшипник», где находился Театральный центр, заминировали.
Оставшимся заложникам выдали бутерброды и соки из буфета. «Одна маленькая бутылочка воды расходилась по рядам, до середины зала уже почти ничего не доходило, – говорит Ксения Жорова. – Тех, кто хотел справить нужду, в туалет не выпускали. Боевики решили его организовать в оркестровой яме».
«Мы вывели семерых, но парень из «Альфы» был ранен»
«Мы думали о том, когда нас спасут, и что мы можем сделать для того, чтобы этому помочь. Для себя я определила, что нам надо посчитать, кто нас захватил, сколько мужчин, сколько женщин, сколько у них гранат, сколько у них оружия… Я смогла передать эти данные на волю», – вспоминает сотрудница «Интерфакс» Ольга Черняк.
У заложников отобрали телефоны, но иногда раздавали их и разрешали звонить. «Мы должны были призвать родственников выйти на митинги «против войны в Чечне». Реально, это был лучший способ спрятать информацию о том, кому и с какого телефона террористы звонили для получения инструкций», – считает Алексей Кожевников.
Сотрудники ФСБ узнавали у родственников телефоны заложников. «Появляется вдруг какой-то мужик. Мы его поймали: «Ты кто?» – «Сторож»… И показал, как он вышел, – рассказывает Илья, офицер ФСБ. – Я смотрю по схеме и звоню одной из заложниц, Анечке. Говорю, что есть возможность выйти. Она рассказала, что рядом с ней девять человек. И я по телефону их вел – направо, налево, прямо. Вывели семерых. И уже когда последний выходил, кто-то из террористов с крыши увидел тень и дал автоматную очередь. И парень из «Альфы», прикрывавший заложников, был ранен».
«Этой штуки хватит на три таких здания»
Вдоль стен зрительного зала боевики разместили бомбы, а в центре и на балконе – металлические баллоны, внутри которых находились 152-миллиметровые артиллерийские осколочно-фугасные снаряды и поражающие элементы. Женщины-шахидки расположились в шахматном порядке.
Самое мощное взрывное устройство было в партере. «Мне эта бомба очень не нравилась… Я все на нее косилась, а чеченка, которая сидела рядом с бомбой, спросила меня: «Ты ее боишься? Не бойся. Не думай, что тебе от нее достанется больше, чем кому-нибудь другому. Этой штуки хватит на три таких здания», – рассказывает Светлана Губарева.
«Периодически террористы ходили взад-вперед. Рядом были бомбы, смертницы. Помню постоянный страх. Помню, что мама говорила в детстве: когда страшно, надо молиться. У меня с собой в кошельке была иконка, и я молилась», – говорит Ксения Жаркова, пришедшая на мюзикл с одноклассниками.
«Дети поддерживали взрослых»
«Не спали, не ели. Просто сидели и ждали, обычное состояние – какое-то оцепенение, и приступы страха, когда просто ноги немеют, или вдруг появляется надежда на спасение, и вот ты весь начинаешь действовать…, – вспоминает один из выживших. – Один мужчина реально сошел с ума – внезапно вскочил и побежал по спинкам кресел, бросил пустую бутылку из-под колы в террористку. В него несколько раз выстрелили, но попали не в него, а в спокойно сидевших зрителей».
«Травили анекдоты, за нами сидел тромбонист Миша Дерюгин – он рассказывал нам, как готовили мюзикл, – вспоминает Сергей Будницкий, который пришел в ДК вместе с 13-летней дочерью и ее подружкой, и свою задачу видел в том, чтобы успокаивать девочек. – <…> Я тоже всю свою жизнь пересказал».
По словам Ольги Черняк, дети сами поддерживали взрослых: «У взрослых периодически была паника. Дети успокаивали своих родных».
«Рядом со мной сидели двое наших музыкантов из оркестра – жена Саша и муж Женя. У него украинский паспорт, у нее российский, – рассказывает Георгий Васильев. – Украинцев считали иностранцами и обещали отпустить. И Саша все время выталкивала мужа, чтобы он отдал свой паспорт… А он не двигался: молчи, я без тебя никуда не пойду. Женя в конечном итоге погиб».
«Немедленно отпустите женщину, которая сидела рядом со мной»
Попытки политиков и общественных деятелей установить контакт с боевиками начались в ночь на 24 октября. В частности, утром там побывали Иосиф Кобзон, британский журналист Марк Франкетти и два сотрудника Красного Креста. Они вывели женщину, троих детей и гражданина Великобритании.
«Мне вывели трех девочек. А потом одна уткнулась в меня: «Там мама»», – рассказывает Иосиф Кобзон. Ему удалось уговорить боевиков отпустить мать девочки. «Я думал, что она бросится ко мне, к детям с рыданиями, – продолжает он. – Ни фига! Опухшая, бледная, глаза красные, – она бросилась к Абу- Бакару (одному из боевиков): «Немедленно отпустите женщину, которая рядом со мной сидела, она беременная»».
По словам Кобзона, беременную женщину освободили, когда пришел Леонид Рошаль. Известный врач принес медикаменты и оказал пострадавшим первую медицинскую помощь.
Бывшие заложники рассказывают еще об одной, трагической и неудачной попытке помочь им. Утром 24 октября в здание вошла молодая женщина, Ольга Романова. Она вела себя с боевиками очень резко, и ее просто расстреляли.
«Мама, все будет хорошо!»
Родственники и близкие заложников в отчаянии настаивали на выполнении требований террористов, предлагали себя в обмен на заложников, сутками стояли у захваченного Театрального центра или ждали известий в штабе, организованном в здании напротив.
«Я жила в ожидании Машиных звонков – каждые три часа ей удавалось сказать мне пару слов, она все повторяла: «Мама, все будет хорошо!» – вспоминает Татьяна Лукашова, мать погибшей Маши Пановой. – Сотовый телефон тогда был самой большой нашей ценностью. И представляете, у одной матери его украли, вытащили из кармана».
Люди ловили каждую крупинку информации. Но действия журналистов порой наносили серьезный ущерб. Например, когда несколько бойцов спецназа, проводя рекогносцировку, поднялись на крышу здания, их тут же показали в прямом эфире. В результате планы по освобождению заложников пришлось менять.
«Мы не знали, где находится основная кнопка»
Штурм начался 26 октября в 6.00. До этого одна из групп спецназа проникла в технические помещения здания, была установлена видеоаппаратура и получен доступ к вентиляции.
«Из подствольных гранатометов спецназ открыл огонь по огромному рекламному плакату с надписью «Норд-Ост», который закрывал окна второго этажа на фасаде здания. Террористы решили, что ворвавшийся в здание спецназ забрасывает их гранатами, стали палить в сторону балкона, отвлекшись от заложников и взрывных устройств», – рассказывает полковник запаса Александр Михайлов, в тот день командовавший одной из групп.
В помещение, где находились террористы и заложники, пустили усыпляющий газ. «Безусловно, газ сильно повлиял на людей, из-за него погибло много человек. Ведь он был одной концентрации, а люди в зале сидели абсолютно разные. Чтобы наркоз не вызвал летального исхода, каждому специально рассчитывается определенная доза. При захвате была использована достаточно сильная концентрация», – говорит полковник запаса Виталий Демидкин, участвовавший в освобождении заложников.
Однако, по его мнению , без применения газа жертв было бы еще больше: «Мы же не знали, где находится та основная кнопка, после нажатия которой может обрушиться 200-тонный потолок».
«В автобусах живые находились вперемешку с трупами»
В 6.30 официальный представитель ФСБ сообщил, что Театральный центр находится под контролем спецслужб, большая часть террористов уничтожена. Пострадавших выносили из здания и грузили в машины скорой помощи и автобусы. Однако врачи не были заранее предупреждены о применении газа и не были готовы оказывать адекватную помощь.
«Была плохая сортировка больных, живые заложники находились в автобусах вперемешку с трупами погибших заложников. Отсутствие информации о названии вещества, примененного в ходе спецоперации, сыграло негативную роль в оказании медпомощи», – сообщает медработникА. В. Недосейкина.
Светлана Губарева потеряла 13-летнюю дочь Александру и жениха, Сэнди Алана Букера. «Из заключения о смерти я узнала, что медицинская помощь Сэнди вообще не оказывалась, его из театра увезли сразу в морг», – рассказывает она. «Сашу привезли в Первую Градскую, она оказалась на дне автобуса «пазика», в котором были 32 человека, – продолжает Светлана. – Те, кто был сверху, выжили, те, кто был внизу, погибли».
«Звоню домой, и не понимаю, куда звоню»
Водители не знали, куда везти пострадавших, говорит Николай Карпов, брат погибшего Александра Карпова: «В итоге в 13-ю больницу пригнали сразу 6 автобусов. Врачи клиники развели руками: «Мы не можем обработать сразу 350 пострадавших!» 3 автобуса развернулись и отправились в Склиф. Но там их тоже не ждали… Зато 15-я больница, которая была подготовлена для принятия заложников, пустовала».
О последствиях действия газа вспоминает Алексей Кожевников: «Звоню домой. Трубку берет подруга из Екатеринбурга. Я не понимаю, куда звоню. Она подзывает мою маму – мама не может говорить от слез и передает трубку брату. У меня вопрос за вопросом… Вешаю трубку. Поворачиваюсь к двери, думаю: «Надо позвонить домой». О том, что только что звонил, уже забыл. <…> С момента штурма и до 7 ноября я помню только эпизоды».
По словам Алены Михайловой, бывшей заложницы, «сегодня у всех, кто пережил эту трагедию, наблюдается общая симптоматика: проблемы с почками, сосудами, суставами, нервной системой, у многих наблюдаются нарушения памяти, люди слепнут».
26 октября 2017 года РОО «Норд-Ост» проведет Памятное мероприятие, посвященное пятнадцатой годовщине трагических событий на Дубровке.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
