Нас всех разберут на органы, или Легенды и мифы о трансплантации

М.М.Каабак Фото с сайта aif.ru

Почему упоминание о трансплантации органов вызывает у наших соотечественников ужас? Можно ли в России продать свою почку? А подарить ее сыну, другу или жене? На вопросы нашего корреспондента отвечал хирург-трансплантолог Михаил Каабак:

– С трансплантологией связано много «страшилок». Можно ли поймать человека на улице и продать его на органы?
– Наверняка, можно. Но в России этого никто не делает. Законы у нас строгие. Платное донорство в России запрещено. Все об этом знают и, тем не менее, миф существует. К нам регулярно обращаются люди, которые хотят продать свои органы. Но мы им говорим, что за это им светит от 2 до 7 лет общего режима.

– Можно ли пересадить голову?
– Сейчас России успешно пересаживают сердце, легкие, поджелудочную железу, кишечник, почки, печень. Конечности в России пока не пересаживают. Технически это возможно, но не совсем понятно, зачем. Есть впечатление, что протезы функционируют лучше, чем пересаженные конечности.

Что касается пересадки головы, о которой сейчас пишут СМИ, то подобная операция успешно проводилась около 40 лет назад на животных, но тогда это делалось с исследовательскими целями, для изучения особенностей лимфотока и возможности регенерации нервных тканей. То, что собирается сделать хирург из Италии, – чистая коммерция, они на это ведь деньги собирают. Операция может быть удачной, голова приживется. Человек будет жить, но останется парализованным. Медицинского смысла в этом нет, но, очевидно, есть коммерческий. Был бы – можно было бы и в России голову пришить.

– В качестве добровольца для эксперимента вызвался человек со спинально-мышечной атрофией (СМА), при некоторых формах этой болезни происходит нарушение дыхания. Так что, может быть, в операции все же есть немного медицинского смысла – возможность продлить человеку жизнь?
– Нет. Потому что все, что ниже линии пришивания, будет парализованным, то есть дышать новое тело самостоятельно не сможет, потребуется искусственная вентиляция легких, а ее можно проводить и без всякой операции.

– Как происходит продвижение в трансплантологии? Есть какие-то протоколы утверждения новых технологий? В том числе – попыток пересадить новые, доселе не пересаживавшиеся части? В чем разница между законной работой врача и авантюрой психа, который решил голову отрезать и пришить?
– Новые технологии утверждает Росздравнадзор, процедура есть на их сайте. Врач помогает пациенту, его действия мотивированы желанием улучшить качество или увеличить продолжительность жизни пациента. У психа другая мотивация. В итальянской истории с головой речь идет не о психе, а о циничном коммерческом проекте по отъему денег у населения с привлечением СМИ.

– Можно ли пересадить все? Постепенно, по частям. И, чисто юридически, кто будет тот, кому все пересадили?
– Пересадить можно практически все. Юридически хозяин тот, чья голова. Но есть нюансы, в частности неотъемлемой частью персональных данных, необходимых для идентификации человека, является пол. В процессе пересадки пол может быть изменен, тогда юридические права изменившейся личности должны подтверждаться посредством некоторой процедуры, детали которой мне неизвестны.

– Можно ли пришить дополнительный орган, не предусмотренный естественной биологией?
– Пришить можно, но прежде чем пришить, надо этот орган создать. Как именно и куда пришивать зависит от свойств этого органа, фантазия тут может быть безграничной, но это – не ко мне.

– Где, с точки зрения трансплантологов, базируется личность, в мозгу?
– Да.

– В Москве в минувшем году сократилось количество медучреждений. Сказывается ли это на количестве пересадок?
– Количество пересадок определяется не количеством отделений, где их производят, а количеством органов, доступных для трансплантации.

– А в чем проблема с органами?
– Люди не доверяют трансплантологам и не хотят, чтобы их органы использовались после смерти. Если верить опросу, людей, которые не хотят, и людей, которые хотят быть донорами, – поровну. Но недоверие между врачами и пациентами очень мешает налаживанию взаимопонимания. Система общения трансплантологов с населением далека от идеала. В идеальной ситуации было бы правильно выстраивать ее так, чтобы человек сам принимал решение о судьбе своих органов.

Но живые, как правило, этим вопросом не задаются, а у мертвого не спросишь. Родственники умершего, когда им задают эти вопросы, настроены на защиту своего близкого от посягательств на его тело со стороны врачей. Они не готовы решать такие вопросы, как использование его органов после смерти. В идеальной ситуации родственники должны быть исключены из принятия этого решения. Но как это сделать на практике, никто толком не понимает.

Для того, чтобы ваше желание быть или не быть донором, могло быть исполнено после смерти, врачи должны как-то о нем узнать. Но сейчас выразить его практически невозможно, официальной процедуры согласия нет, сделать это можно в частном порядке через нотариуса, но процедура не до конца понятна и слишком сложна.

Новый законопроект предполагает создание некоего регистра, который бы это волеизъявление учитывал. Важно то, как этот регистр будет функционировать и что он будет собой представлять. Один из сенаторов в прошлом году предлагал ставить печать в паспорт. Но мне эта идея не нравится. Паспортный стол – не то место, где можно человеку задавать вопрос: «Желаете ли вы стать донором после смерти?» Особенно если учесть, что паспорт выдают в 14 лет. Паспорт мы постоянно предъявляем и показываем самым разным людям, а опросы общественного мнения свидетельствуют о том, что большинство россиян хотят, чтобы такой регистр был закрытым.

На мой взгляд, хорошим вариантом был бы регистр, который находится в интернете, на правительственном сайте, где любой гражданин мог бы выражать свою волю в отношении посмертного использования своих органов с возможностью изменить свое решение в любое время. Хоть по два раза в день! Мы на то и люди, чтобы менять свои взгляды. Сегодня хотим одного, завтра – другого. В этом ничего плохого нет.

А врачи должны иметь доступ к этой системе доступ.

Одинаково плохо не использовать органы для трансплантации, если человек хотел это сделать, и использовать органы для трансплантации, если человек этого не хотел.

– Люди боятся, что если они согласятся, чтобы их данные внесли в регистр, то их при первой же возможности «разберут на органы». Опасения имеют под собой какую-то почву?
– Нет. Но паранойя свойственна российскому населению. В регистре – всего лишь хранится ваше согласие, привязанное к вашим личным данным.

«Страшилки» – во многом заслуга самих трансплантологов. Система распределения донорских органов в России не прозрачна и, вероятно, несправедлива. А результаты трансплантации неизвестны никому, ни широкой публике, ни пациентам, ни специалистам. Большая часть обывателей убеждена, что донорские органы от умерших людей распределяются несправедливо и что люди после трансплантации живут недолго и плохо, но это – неправда.

У нашей клиники такие данные есть. Они находятся в интернете, в обезличенном виде – на открытом сайте, а с персональными данными – на закрытом. Любой человек, подписавший соглашение о том, что он будет использовать их исключительно в научных целях, может получить доступ к этим данным. Но это касается только наших данных. Другие трансплантационные центры свои данные о результатах трансплантации не открывают.

Еще одна проблема в том, что более 50% реаниматологов являются оппонентами трансплантации. Работа по сохранению донорских органов после смерти – очень тяжелая и ответственная. Она дополнительно не оплачивается, поэтому реаниматологи занимаются этим не слишком охотно. Реаниматологам проще оформить документы о смерти человека, чем поддерживать его органы в рабочем состоянии.

Трансплантация, закон и проблемы

Закон о трансплантации органов и тканей человека был принят в 1992 году.

Вопросы, касающиеся согласия или несогласия граждан на изъятие органов и тканей из своего тела после смерти для трансплантации, затрагиваются еще в двух документах: федеральном законе N 323-ФЗ ( Ст. 47) и в федеральном законе N 8-ФЗ «О погребении и похоронном деле», в котором говорится: «В случае отсутствия волеизъявления умершего о согласии или несогласии на изъятие органов и (или) тканей из его тела право на разрешение таких действий имеют супруг, близкие родственники, иные родственники либо законный представитель умершего».

Предполагается, что новый законопроект должен быть принят до конца 2016 года.

В России нет детского донорства, но в новом законе оно может появиться. Сейчас для детей возможны пересадки от взрослых родственных и трупных доноров. Изымать органы у умерших детей закон запрещает, а это значит, что пересадка сердца российским тяжелобольным детям недоступна.

Кроме того, в законе оговорено, что донорами могут быть только генетические родственники. Муж и жена родственниками не считаются. Запрет на использование органов супругов непонятен. Это должно уменьшить риск коммерческого использования органов, но на практике снижает количество вариантов для пересадки и ограничивает права многих граждан.

В России отсутствует важная составляющая трансплантационного процесса, которая есть в мире – возможность обмена органами и донорами между несовместимыми парами донор-рецепиент. К сожалению, органы даже кровных родственников не всегда подходят. И это бывает единственной помехой трансплантации. Обмен донорами позволяет такую проблему решить. Но в России это невозможно.

5 фактов о трансплантации

1. Пересаживаемый орган должен подходить пациенту, которому его будут пересаживать, по группе крови и генной совместимости, иначе – отторжение. Донор должен быть абсолютно здоров, у него не должно быть инфекционных заболеваний.

2. Критерием для изъятия органов является смерть мозга. Ее констатируют независимо друг от друга несколько специалистов. Если в больнице, где умер этот человек, таких специалистов нет, она не может заниматься изъятием органов. Смерть мозга – медицинский диагноз, достаточно старый. Он применяется не только при изъятии органов, но и при прекращении поддерживающих мероприятий у умершего человека. Смерть мозга констатируют независимо от того, собираются ли использовать органы для трасплантации. Вегетативное состояние (повреждение, а зачастую и смерть коры головного мозга) в России не является показанием для изъятия органов. В некоторых других странах – это возможно.

3. Для того, чтобы органы были пригодны для трансплантации, умершего человека необходимо подключить к системам жизнеобеспечения – искусственной вентиляции легких и искусственной системе кровообращения. Поэтому органы всегда забирают «на кровотоке», то есть, когда сердце бьется. Это возможно только в современном стационаре.

4. У донорских органов очень короткий срок хранения. Сердце и легкие после изъятия их из тела донора хранятся 4 часа, печень и почки – 12 часов. Трансплантация органов – сложнейшая операция. В клинике, где она проводится, должна быть реанимация, современная лаборатория и дополнительное оборудование, например, система гемодиализа с персоналом. После операции пациент должен находиться в стерильной палате под наблюдением самых разных специалистов. Штат подобной клиники – не менее 50 человек.

5. После трансплантации пациент не становится здоровым. Он должен всю жизнь принимать специальные препараты, чтобы предотвратить отторжение пересаженного органа. Из-за этого иммунитет у таких пациентов понижен, и они легко «цепляют» разные инфекции. Даже обычная простуда для такого пациента очень опасна. С пересаженным органом человек может прожить десятилетия, но возможность отторжения есть в любой момент, поэтому он должен находиться под наблюдением врачей. Cделать пересадку «за деньги за границей» и жить в России под наблюдением государственной медицины – теоретически возможно, но практически почти невыполнимо, не факт что найдется клиника, готовая взять ответственность за такого пациента.