Почему Роммель любил Гитлера
Будущий генерал-фельдмаршал Эрвин Ойген Роммель родился 15 ноября 1891 г. в семье ректора прогимназии города Аален. Участвовал в Первой мировой войне, дослужился до майора.
Карьера ускорилась в 1933 г., когда нацисты пришли к власти, а майор Эрвин Роммель получил под командование батальон в Госларе. Здесь он впервые столкнулся с необходимостью политического выбора.
Победу национал-социалистов большинство германских офицеров приветствовало. Двадцатые годы были временем национального унижения и острой социальной борьбы. Коммунисты возбуждали ненависть к германскому милитаризму как орудию реакции. Социал-демократы тоже смотрели на армию с подозрением, как на неподконтрольную им силу. Гросс-адмирал К. Дениц вспоминал, что морские офицеры даже избегали показываться на верфях в форме, чтобы не провоцировать «несчастные случаи».
В этой ситуации военные с симпатией воспринимали патриотическую риторику национал-социалистов. Гитлер объявил армию одним из столпов немецкого государства, наряду с партией и национально мыслящим чиновничеством, обещал прекратить действие неравноправных договоров и восстановить обороноспособность страны. Поэтому
Роммель уже в октябре 1933 года совершенно естественно говорил подчиненным про «выдающиеся достижения нашего имперского канцлера Адольфа Гитлера».
Нельзя сказать, что он не видел теневых сторон нового режима. В Госларе вооруженные штурмовики приковали социал-демократического функционера и еврея-торговца к телеге и возили по городу с плевками и улюлюканьем, препятствовали работе принадлежащих евреям магазинов. Когда Роммель прибыл в город, основные эксцессы были уже позади, но возник конфликт между военными и штурмовиками. Майор Роммель сразу продемонстрировал свое отношение к ситуации и встал на защиту военных от «черни в коричневых рубашках».
Это еще не было актом борьбы против национал-социализма. Спустя полгода батальон под командованием Роммеля будет привлечен к аналогичной акции еще большего масштаба – «Ночи длинных ножей», во время которой Гитлер руками СС и военных уничтожил руководство штурмовых отрядов и положил конец бесконтрольному насилию на улицах.
Дальнейшие шаги нового режима превратили Эрвина Роммеля в его последовательного сторонника: быстро сокращалась безработица, оказывалась социальная поддержка бедным, росла армия, были отменены военные статьи Версальского договора, люди начали с уверенностью смотреть в будущее. Выступая перед подчиненными в марте 1935 г., Роммель говорил о канцлере как о «пролагателе пути из прошлого в будущее».
Военная карьера тоже не стояла на месте. Продвигаться вверх Роммель не мог – сказывалось отсутствие академического образования, а садиться за парту в 45 лет было уже поздно. Но применение талантам отличного офицера было найдено. С 1935 года подполковник Роммель был преподавателем тактики в военном училище в Потсдаме, в 1937 году вышли его воспоминания о Первой мировой войне. Тогда же он сделал еще один шаг, приближающий к национал-социалистическому режиму, – принял должность офицера по связи с Имперским руководством по делам молодежи.
Это не было обращением в нацизм: военная верхушка пыталась подставить под свой контроль допризывную подготовку молодежи в Гитлерюгенде и выдвинула на первый план популярного офицера-фронтовика, искренне симпатизирующего режиму. Попытка не удалась: Роммель был отозван с должности, а имперский руководитель молодежи Бальдур фон Ширах вынес собственное заключение: «Роммеля нельзя рассматривать как нациста».
И опять это не помешало карьере: в числе его учеников были адъютанты Гитлера, и в 1938–1939 гг. полковник Роммель становился комендантом штаб-квартиры фюрера во время внешнеполитических кризисов; сам не имея академического образования, он возглавил военную академию в Вене. В августе 1939 года он стал генерал-майором.
Личное знакомство с Гитлером произвело на скромного и замкнутого Роммеля огромное впечатление: на его глазах принимались стратегические решения, от которых зависела судьба Германии; фюрер общался со своим комендантом ставки и доверял ему.
Эрвин Роммель писал жене: «Я много времени провожу с фюрером, часто в интимнейшем обсуждении. Это доверие для меня величайшая радость, куда большая, чем генеральское звание.
…Я могу присутствовать и высказать мнение. Замечательно, если в проблеме есть ясность».
Это отношение к Гитлеру сохранялось у Роммеля до 1944 года. Он стал искренним сторонником режима и, как часто в таких случаях бывает, пропускал мимо внимания неудобные для себя обстоятельства. Роммель не был идейным антисемитом – во всяком случае, свидетельств такого рода не существует. Но он «с пониманием» отнесся к решению еврейского вопроса, включая запреты на профессии, конфискации и ограничение в правах. У этого «понимания» были свои пределы, однако о множестве происходящих в Германии вещей он просто не знал – работа репрессивной машины была засекречена.
Во главе полученной от фюрера танковой дивизии Роммель с блеском прошел Французскую кампанию 1940 года и получил Рыцарский Крест и звание генерал-лейтенанта.
Первые сомнения
После Франции Эрвин Роммель был направлен на Африканский театр военных действий и возглавил там германо-итальянские войска. Там и произошло первое столкновение генерала Роммеля, до тех пор обласканного фюрером, с национал-социалистическим режимом. Помимо британских войск против немцев и итальянцев действовали войска «Свободной Франции» – силы, которые правительством Виши рассматривались в качестве предателей.
Приказ Гитлера требовал уничтожить предателей, и Роммель проигнорировал его, как игнорировал приказ расстреливать британских коммандос. Пленные были переданы в руки итальянского командования.
Это было явное неповиновение фюреру, но такое неповиновение было относительно несложно осуществить в условиях Африканского театра. Здесь отсутствовала «война мировоззрений», как именовали противостояние на Восточном фронте, здесь не оглашался приказ, освобождающий от ответственности за преступления в отношении гражданского населения, здесь не было «приказа о комиссарах», здесь пленных охраняли куда менее идеологизированные итальянцы.
Германская доктрина предусматривала репрессии в отношении враждебного населения, но и тут Роммель мог себе позволить соблюдение конвенций:
«Исключительно важно не производить репрессий к заложникам при первых признаках партизанской деятельности, так как иначе чувство мести породит и усилия франтиреров. Лучше оставить вылазку без реакции, чем покарать невиновных», – писал он в 1943 году.
Конечно, на Восточном фронте он не смог бы уклониться от соучастия в военных преступлениях. Там в порядке вещей было создание прифронтовых лагерей для гражданского населения (которое никто не кормил и не обогревал зимой), массовые казни заложников,– все, что включалось в нацистское понятие «войны мировоззрений». Об этом сообщала в радиопередачах на немецком языке Би-Би-Си, об этом ходили разговоры между офицерами Африканской армии. Однако верить в это не хотелось.
Эрвин Роммель должен был возглавить операцию по оккупации Италии. Здесь же Эрвин Роммель впервые столкнулся с реальной оккупационной практикой. 19 сентября 1943 г. итальянцы захватили в плен двух солдат из дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер».
Эсэсовцы действовали так, как привыкли на Восточном фронте: город Ортес Бовес был предан огню, в котором погибло 350 домов и 23 местных жителя.
В те же самые дни другое подразделение этой дивизии обнаружило в районе озера Лаго-Маджоре и расстреляло более 50 евреев. Фельдмаршал потребовал назначить следственную комиссию, но 20 октября дивизия СС возвратилась на Восточный фронт, а днем раньше Гитлер отозвал Роммеля из Италии.
Когда впоследствии его 16-летний сын Манфред высказал намерение вступить добровольцем в войска Восточного фронта, Роммель был категорически против. У него наступало разочарование к режиме.
Новая вспышка активности наступила в декабре 1943 г. с назначением во Францию – руководить противодесантной обороной. Роммель вновь ощутил себя на своем месте и с головой ушел в работу. Но хватило его ненадолго.
Страшные вести с Восточного фронта
9 февраля Роммель встретился с командующим 1-й армией генерал-полковником Й. Бласковицем – человеком, который в 1939 году был назначен командующим оккупационными войсками в Польше. Он поделился с Роммелем «методами ведения войны» в Польше и России: в октябре Бласковиц стал свидетелем проводившейся айзантцгруппами операции «Танненберг», во время которой были без суда казнены десятки тысяч представителей польской интеллигенции.
Бласковиц заявил письменный протест и удостоился резолюции Гитлера: «Методами Армии Спасения войну не ведут». После этого его карьера застопорилась, и он единственный из командующих армиями в Польском походе так и не стал генерал-фельдмаршалом.
Информации о зверствах СС на Восточном фронте, несмотря на ее секретность, продолжала распространяться. Об этом говорили и члены «кружка Крейсау» – партии участника Сопротивления генерала, графа Гельмута фон Мольтке. Представитель потомственной прусской военной аристократии, Мольтке, как и большинство членов кружка Крейсау, был верующим христианином. Во время Польской компании он задокументировал множество нарушений прав человека.
Осенью 1941 года он писал: «Несомненно, убито более тысячи человек и очередная тысяча немцев приучена убивать. .. Что я отвечу, когда меня спросят: а где ты был в ту пору?» В другом письме он писал: «В субботу евреев высылают из Берлина, разрешено взять только ручную кладь… Как можно знать о подобных вещах и жить, как ни в чем не бывало?».
Когда был разоблачен заговор против Гитлера (в котором лично генерал Мольтке не участвовал, считая этот акт морально недопустимым), генерал накануне казни писал своим сыновьям, что пытался помочь жертвам нацизма, к чему его побуждали «совесть, да и просто… долг мужчины».
С Восточного фронта продолжали поступать сообщения, подтверждающие информацию генералов Бласковица и Мольтке.
Однажды группа немецких военных, стоявших под городом Борисовым в Белоруссии, явилась к фельдмаршалу Боку и умоляла остановить «оргию казней», которую проводили войска СС.
Когда Бок пытался вызвать к себе эсесовского командира, распоряжавшегося массовыми казнями, гражданский «губернатор» Белоруссии – генеральный комиссар Вильгельм Кубе – заявил в ответ: Гитлер предоставил эсесовцам полную свободу действий и даже фельдмаршал ничего не мог с этим поделать.
Таким образом, информация о военных преступлениях подтверждались на самом высоком уровне. Кроме того, у Роммеля было собственное подтверждение этих сведений: осенью 1939 года он направлял запрос о судьбе дяди своей жены – польского священника Эдмунда Рожиняльского. Официальный ответ гласил, что следы его не найдены, и причиной тому должны быть «превратности войны». Теперь было понятно, в чем эти превратности состояли.
Был и еще один источник. Зимой 1943–1944 гг. в контакт с семьей Роммеля вошел Карл Штрелин – участник Первой мировой войны, отставной офицер (он с Роммелем даже мог пересекаться по службе в 1917 г.) и видный национал-социалист. Он занимал должности обер-бургомистра Штутгарта, имперского руководителя ведомства по муниципальной экономической политике в Имперском руководстве по муниципальной политике. Идейный национал-социалист Штрелин ранее уже направлял руководству меморандумы, направленные против репрессивной политики партии в отношении Евангелической церкви и населения оккупированных территорий.
Штрелин сообщил генерал-фельдмаршалу Роммелю о судьбе еврейского населения Штутгарта. Свыше 2000 человек были депортированы из города на Восток, где помещены в гетто, а затем уничтожены.
«Справедливость – неизбежная основа государства… Наверху, к сожалению, нечисто. Казни – большая вина», – записал в дневнике после разговора с Роммелем его коллега адмирал Руге.
Роммель – участник Сопротивления
После этого участие в Сопротивлении стало для Эрвина Роммеля естественным, хотя и не легким выбором. Первоначально генерал-фельдмаршал разрывался между надеждой остановить предстоящее вторжение в Нормандии (и рассчитывал при этом на свое влияние на Гитлера и возможность выйти на него минуя всю командную цепочку) и намерением сделать фюреру объективный доклад о военной обстановке и подтолкнуть его к завершению войны.
Однако фюрер отверг план Роммеля по обороне. Оставалась надежда на откровенный доклад о положении.
В середине мая 1944 г. Роммель ознакомился с планом переворота, включающим убийство Гитлера. Первоначально он был категорически против: в его представлении Адольфа Гитлера надо было отстранить от власти и провести переговоры с союзниками о перемирии и дальнейшем прекращении войны. И все это нужно было успеть сделать до вторжения. Однако до вторжения заговорщики ничего сделать не успели – 6 июня высадились англо-американские войска, и прежние планы надо было менять.
Параллельно с разворачивающейся катастрофой менялись и намерения Роммеля.
15 июля в частном разговоре он заявил, что направил фюреру ультиматум с требованием сделать политические выводы из катастрофического военного положения, и если эти выводы не будут сделаны, то «я открою Западный фронт».
Приняв решение, генерал-фельдмаршал начал вербовать сторонников среди подчиненных ему командиров. Он был готов к мятежу и в том случае, если покушение на Гитлера не удастся. Однако 17 июля его машину расстрелял на дороге английский истребитель, и Эрвин Роммель оказался в госпитале.
Покушение на Гитлера 20 июля оказалось неудачным, заговорщиков повсеместно арестовывали.
Имя Роммеля прозвучало на допросах в гестапо, и фюрер принял решение: арестовать и судить популярного генерал-фельдмаршала совершенно невозможно, поэтому Роммель должен сам сделать выводы из ситуации. Альтернативой самоубийству был арест и преследование семьи – жены и 15-летнего сына.
Роммель ситуацию понимал правильно, и когда 14 октября 1944 г. в его дом прибыли представители фюрера, чтобы зачитать показания заговорщиков, его приговор над собой был приведен в исполнение.
После неудавшейся попытки убить Гитлера начался разгром движения Сопротивления. На суде офицеры-участники заговора прямо и бесстрашно бросали обвинения против Гитлера и его режима. Офицер Эвальд фон Кляйст-Шмецин назвал решение изменить Гитлеру «приказом свыше». Другой офицер, Ханс-Бернд фон Хэфтен, сказал своим судьям, что Гитлер войдет в мировую историю как «главный злодей». Фон дер Шуленберг заявил: «Мы решились взять это деяние на себя, чтобы спасти Германию от чудовищного несчастья. Я знаю, что буду повешен, но не сожалею о содеянном».
Фюрер был вынужден отдать приказ закрыть судебное заседание для публики и прессы.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
