«Мама, я убью тебя!» — премьера фильма и дискуссия о сиротах

«Мама, я убью тебя» — так называется фильм, посвященный жизни воспитанников детского дома-интерната. Премьера и обсуждение фильма состоялись 22 мая в пресс-центре РИА-Новости. Дискуссия была очень острой и интересной.

Кроме автора фильма Елены Погребижской в ней приняли участие:

• заслуженный учитель России, директор школы-интерната Вадим Меньшов;
• заслуженная артистка России, общественный деятель Чулпан Хаматова;
• выпускник интерната, эксперт по социальному сиротству, общественный деятель Александр Гезалов;
• член координационного совета при Президенте России по реализации национальной стратегии действий в интересах детей в 2012-2017 гг. Галина Семья;
• главный психиатр Минздрава России Евгений Макушкин,
• а также психологи, педагоги, представители благотворительных фондов и Департамента здравоохранения Москвы, Министерства образования и науки. Показ фильма в РИА-Новости – премьера для широкой зрительской аудитории: в момент демонстрации фильма в РИА-Новости увидеть его в прямом эфире могли так же и пользователи интернета. В одном зале зрители не уместились, показ шел сразу в двух.

Интернат глазами наблюдателя

На экране — образцовый интернат, в такие охотно пускают волонтеров. Вместе с волонтерами пришла телевизионная группа. Никто не предполагал, что это — диверсия. Воспитатели и сотрудники, много лет проработавшие в интернате, не знали, насколько опасен взгляд на систему беспристрастного наблюдателя со стороны.

Обычные дети 10-13 лет. Приличные интерьеры, хорошие игрушки, рисунки в рамочках и улыбки воспитателей. Мы слышим, как дети отвечают на вопросы, проникаемся к ним симпатией, начинаем сопереживать. Настя мечтает стать врачом и вылечить маму, Сашка хочет быть десантником, еще одна девочка хорошо рисует, она думает, что будет дизайнером.

Но их мечтам не суждено сбыться, выпускники дома-интерната могут выбирать… между двумя ПТУ. Мальчики не пойдут в армию, не смогут получить водительские права. Они станут малярами, а девочки освоят профессию швеи. Потому что учреждение, в котором они живут — «Дом-интернат для детей с ограниченными возможностями здоровья», коррекционный интернат восьмого вида. За этих детей все уже решено. У всех ребят, которых мы видим в фильме, диагноз — олигофрения в стадии дебильности. Видя их на экране, зритель в диагнозе начинает сомневаться. Но факт остается фактом — в седьмом классе они проходят таблицу умножения.

У одного из мальчиков неподалеку живет бабушка, но сходить к ней в гости он не может — не положено. Вдруг выясняется, что мама, которую Настя хочет вылечить, став врачом, умерла несколько лет назад. Причем, не просто умерла — ее убил папа. Об этом воспитательница говорит журналисту в коридоре интерната, а за углом стоит Настя. От нее скрывали эту историю несколько лет. «Мой папа не убивал маму!» — кричит она.

Настю хотели взять в семью. Кандидаты в родители брали ее на прогулки по выходным. Но в последний момент что-то не сложилось, и ребенок остался в детдоме. О своем несостоявшемся удочерении она не говорит. Никогда. Мы видим, как она зажимает рот воспитательнице, когда та хочет рассказать эту историю. Штатный психолог дома-интерната не верит в переживания детей по поводу утраты родителей: «Им все равно!» — искренне считает он.

Иногда дети почему-то «слетают с катушек» и их поведение становится неадекватным. Тогда психиатр рекомендует им пройти курс лечения в психиатрической клинике. После лечения дети возвращаются через пару месяцев время очень тихие, правда многим приходится заново учиться говорить.

Фраза: «Я хочу ее убить» в разных вариантах звучит в фильме не раз. Говорят ее дети, а речь идет о родной маме. Слышать это очень страшно. Леха родился в тюрьме, отсидев его мама создала новую семью. Следующие шестеро детей живут с ней. Она совсем было собралась забрать Леху из интерната, но помешала седьмая беременность. И вот Леха говорит, что хочет убить маму. «Он – может», — спокойно комментирует слова мальчика воспитательница в приватном разговоре. В этот момент очень хочется выбежать из зала и забыть фильм, как страшный сон. Чеховская палата №6 и полет над гнездом кукушки Кена Кизи были в каком-то другом мире, а мальчик Леха, обаятельный и смышленый подросток живет совсем рядом, на другой планете, которая называется дом-интернат. Возвращаясь с этой планеты, волонтеры долго не могут отдышаться.

Словосочетания «Ограниченные возможности и коррекционная педагогика» приобретают иной смысл, когда понимаешь, что возможности детей ограничивают принудительно, а диагноз корректируется в психушке, с помощью аминазина. Именно такое произошло с героем фильма Лехой, судьбой которого заинтересовались волонтеры. Не смогли остаться в стороне. Захотели помочь. Волонтеры навещают Леху в психушке. История Лехи развивается на глазах у зрителя. Именно это и является пружиной фильма: смогут ли помочь? А у зрителя возникает вопрос: зачем нужна система, в которой такие ситуации — не исключение, а правило?

Один из результатов фильма был вполне предсказуем — вскоре после того, как фильм был закончен, в Колычевский интернат нагрянули комиссии для проверки. Дети, которые фильма не видели, были очень недовольны тем, что результатом их беседы с киногруппой стало то, что у них отняли мобильники и ужесточили дисциплину.

Разговор после фильма

До официальной премьеры момента фильм, кроме авторов, видели только сотрудники профильных министерств. Несколько месяцев назад с помощью Чулпан Хаматовой фильм удалось показать заместителю председателя правительства РФ Ольге Голодец. Ольга Юрьевна приняла фильм близко к сердцу и не только обязала всех своих «подминистров», как назвала их Чулпан, посмотреть фильм, но и поручила Минтруда организовать «проверку обоснованности нахождения детей в коррекционных интернатах» и готовит реформу детских домов. К сожалению, присутствовать на премьере лично заместитель председателя правительства не смогла.

Первые слова, которые смогли подобрать зрители после фильма: «Это — ад!». И немедленно использовали возможность задать вопросы представителям системы.

В обсуждении сразу же наметились две противоположные точки зрения на систему интернатов: в лагере защитников системы, оставшейся практически неизменной с советских времен оказались: директор одного из интернатов, психиатр и член координационного совета при Президенте России.

«Система, лучше, чем анархия, разрушать — легко», — признавая отдельные нарушения и перекосы, сторонники системы в целом считали пригодной, а изменения, которые нужно внести в работу интернатов по их словам — уже на подходе. Кстати, комиссия, проинспектировавшая интернат после съемок фильма, никаких нарушений в его работе не выявила. Впрочем, во мнении, что интернат, показанный в фильме, далеко не худший, сходились все участники дискуссии. Но ни прекрасный хозяйственник директор, ни отличное финансирование, ни доброжелательные воспитатели не отменяют того, что интернат не является удачным местом для жизни и развития детей.

В противоположном лагере, среди людей, которые надеются систему если не разрушить, то изменить, сделать ее пригодной детей, оказались психологи, многочисленные волонтеры, представители фондов, общественные деятели выпускники интернатов и, судя по реакции зрителей, большая часть зала. Чтобы понять, на чьей стороне окажетесь вы, посмотрите обсуждение. Дискуссия была очень острой и насыщенной — как эмоционально, так и информативно.Изоляция детей от общества, повышение диагнозов, сведенное к минимуму обучение и принудительное лечение и особенности работы психолого-медико-педагогических комиссий, определяющих статус конкретного ребенка, отсутствие перспектив в жизни таких детей, их психологические проблемы, взаимодействие с волонтерами и пути реформирования законодательства — вот примерный круг вопросов, которые обсуждались.

Когда массовый зритель сможет увидеть фильм, пока неизвестно, его авторы ведут переговоры с руководством телеканалов.