Запрет на жалость, или Почему мы все – спасатели

Психолог Юлия Пирумова:

– Самым большим открытием для меня в свое время стало чувство жалости. Я вдруг поняла, что глубоко внутри у меня сидит запрет на жалость. Я не умела ни жалеть себя, ни принимать жалость от других. Более того, раньше я думала, что не нуждаюсь в жалости, что она унижает, делает человека слабым. Я увидела, что вокруг меня живут похожие люди: вместо того, чтобы пожалеть попавшего в сложную ситуацию человека, есть желание его подбадривать: «Давай! Держись! Соберись!» Но сейчас я знаю, что жалость может быть целительной. Другое дело, что не все готовы ее принимать.

Право на жалость

Мои клиенты довольно часто говорят: «Я в тяжелой ситуации, но никто этого не видит». В разговоре выясняется, что человек, находясь, порой, в очень трудной жизненной ситуации, никому не рассказывает о своих проблемах, не обращается за поддержкой. Ему это даже в голову не приходит.

Ответ на вопрос: «тебя можно жалеть? ты примешь жалость?» часто предсказуем: «Нет! Я лучше зубы стисну, все стерплю и перенесу». Вопрос: «А ты сам(а) себя жалеешь?» обычно приводит клиента в ступор. Человек не знает, что делать с жалостью, не знает, что такое «жалеть себя», сам жалеть не умеет и не дает никому возможности пожалеть себя.

А ведь жалость, как не кажется, может быть исцеляющим чувством. Не зря раньше в деревнях говорили: «он ее жалеет» в смысле – любит, внимательно относится, не нагружает тяжелой работой. У слова «жалость» в нашем обиходе есть уничижительный оттенок, но есть слово «жаление», которое означает процесс, большинству из нас неведомый. «Жаление» – это признание того, что человек попал в беду, что ему трудно, что ему тяжело выносить ситуацию и те чувства, с которыми он сталкивается. Увидеть человека в его проживаниях – это и значит «пожалеть». Жалость – это внимание к чувствам другого, принятие, поддержка.

Говорят: «Я со-жалею». Но сожалеть можно только тому, кто сам себя жалеет. Того, у кого нет возможности получить, принять вашу жалость, жалеть бессмысленно.

Поэтому первая и очень важная часть процесса – признать, что мне тяжело, что я жалею себя. Если жалость к себе – не бездонная пучина, в которую вы время от времени с удовольствием погружаетесь, а момент признания и принятия себя в этой ситуации, то она – конструктивна. Жалость – фиксация некой точки во внутреннем мире, где нам плохо и больно. Пожалели себя – и двинулись дальше. Я думаю, что есть «взрослая жалость» – это душевный труд, это способность обнаружить себя или другого в тяжелых переживаниях и чувствах.

Разделить или обесценить?

Потребность в жалости, поддержке, означает, что человеку нужен взгляд со стороны. Нужно, чтобы кто-то другой подтвердил: «Да, это действительно плохо. Тебе трудно. У тебя есть повод для переживаний».

Но услышав о проблемах других, мы вместо того, чтобы сказать: «Я понимаю, как тебе тяжело» зачастую презрительно машем рукой: «С работы уволили? Да подумаешь! Меня однажды…» «Мама в больницу попала? Это еще ничего! А вот мой дедушка в 2000 году…»

Почему мы это делаем? Почему мы обесцениваем чужие переживания? Мне кажется это связано с тем, что люди плохо выносят чужие эмоции. Мы до последнего стараемся не замечать их. Но когда не замечать уже невозможно, начинаем спасать. Мы привыкли что «чуть-чуть жалко» не считается, жалко должно быть очень. Но те, кого очень-очень жалко, они же заведомо не такие как мы, а намного хуже, слабее, иначе бы мы их жалеть не стали, иначе бы они сами справились. Вот отсюда, наверное, и миф, что жалость унижает.

Обесценивание – это способ справляться с чужими переживаниями. Иначе придется «впрягаться» в ситуацию. Почему-то у нас так – или мы игнорируем человека в его трудной ситуации, или спасаем, вытаскиваем насильно из тех переживаний, в которых он оказался. Середины нет. Я думаю, что примерно 90% наших соотечественников – спасатели. Созависимые спасатели.

«Хорошо, я его пожалею. Но тогда мне придется что-то делать!» – говорят мои клиенты. Для меня стало открытием, что так рассуждают многие. Вы уверены, что придется? Как правило, никаких подвигов от вас не ждут. Если нам говорят о печали и горечи, мы не обязаны «что-то с этим делать». Чаще всего, достаточно просто выслушать. Многие люди нуждаются просто в том, чтобы кто-нибудь «побыл» с ними в момент тягостных переживаний.

Спасу, но не пожалею

Созависимая жалость – странное, но очень распространенное чувство. Тот, кто жалеет – ощущает себя спасателем и героем, а тот, кого жалеют – бессильный убогий человек. Я не знаю, как получилось, что мы попадаем в такую связку постоянно. Если один говорит о своей печали и боли, второй сразу делает стойку: «Мне говорят о проблемах. Я обязан облегчить страдания!». Или наоборот: «Со мной делятся неприятностями. Но я не мамочка, спасать не буду! А ну-ка не раскисай!»

Еще один парадокс: у всех «спасателей» нарушенные отношения с жалостью. Казалось бы, где помощь, там должна быть жалость к тому, кому помогаешь. Но это чувство у «спасателей» под запретом, потому что оно «стыдное». И они убегают от него в бурную деятельность по спасению или выходят из контакта: «Я не собираюсь тебя жалеть! В этом нет смысла. Соберись, тряпка. Я покажу тебе как».

Мы с детства усвоили: нельзя себя жалеть. Жалостью не поможешь. Надо что-то делать! Иначе не примут в пионеры.

С жалостью у нас вообще все очень запутано. Ведь она еще и от пола зависит, женщину пожалеть еще можно. Но пожалеть мужчину – значит точно унизить его. «Если тебя жалеют, значит, ты – не мужик» и у самих мужчин – железный запрет на это чувство: «Не надо меня жалеть!». А у нас в тяжелые ситуации разве только женщины попадают? Получается, что мужчин вообще нельзя жалеть, чтобы не оскорблять их подозрением в немужественности.

У нас очень любят говорить: «Мне никого не жалко», «Мне жалко только детей» «Мне людей вообще не жалко, только собак, потому что они беззащитные». Знакомо?

Возможно, все это связано с тем, что в течение нескольких поколений мы были на грани выживания. Когда речь идет о выживании на чувства полагаться опасно. Жизнь наладилась, а привычка не жаловаться и не жалеть – остались.

Запакованные эмоции и что с ними делать

Все человечество мы не спасем, но разобраться в своих эмоциях – можно попробовать. Для начала нужно их увидеть и назвать по имени. Того, кто начнет работать со своими чувствами, ждет множество открытий. Человек, который оценивает себя как «бесчувственного» зачастую просто загнал свои чувства глубоко внутрь.

Девочки вспоминают, как папа говорил: «Ты должна сама справляться», а мама говорила: «На мужиков нельзя надеяться». Представляете, что получается при совместной работе этих двух программ? А ведь программ у нас не две, а гораздо больше, огромное количество эмоций так и остается у нас «не распакованными», «замороженными», «окаменевшими». Это – целый пласт работы. Тот, кто на нее решился, может под этими завалами обнаружить себя настоящего.

Что делать, если вы столкнулись с обесцениванием? Ставить границы. Говорить собеседнику о чувствах, которые вызывают его слова: «Не нужно говорить со мной так», «Мне неприятно, когда ты так говоришь. Мне кажется, что ты не видишь меня», «Не надо советов, пожалуйста, просто послушай меня». Каждый из нас может сказать: «Нет» навязчивому спасению или обесцениванию, но большинство ни разу не пробовали. Но прежде чем это делать, нужно понять, чего вы хотите от человека и от ситуации.

Если вы решили рассказать кому-то о своих личных переживаниях, полезно бывает сразу обозначить цель вашего рассказа: «Мне важно рассказать об этом. Хочу поделиться этим с тобой, просто выслушай». Если вы ждете от человека какой-то помощи или совета, об этом тоже надо сказать, а не ждать, когда он догадается сам. Не ждите от другого проявления экстрасенсорных способностей. Давайте поясню на распространенном примере. Женщины часто говорят: «Я хочу, чтобы мой мужчина дарил мне цветы, но если я буду просить его об этом, это уже не те цветы. Это было мое желание, а не его». На самом деле немножко не так: мужчина с радостью выполнит вашу просьбу, которая раскроет для него ваше настоящее желание.

С жалением еще более тонкий вопрос: очень важно видеть, в какой именно поддержке я сейчас нуждаюсь и уметь просить об этом. Поверьте, от этого она не станет менее ценной. Возможно, я жду от человека нежных объятий, а он мчится за цветами, чтобы меня порадовать. В итоге никому от такой поддержки не будет ни пользы, ни облегчения.

Сейчас я уже могу признать, что глубоко внутри я всегда очень хотела, чтобы меня пожалели, чтобы увидели мою печаль, не «впрягались» за меня, не спасали, а просто увидели мои чувства. Проходя терапию, я обрела новый опыт: меня можно жалеть, но не лишать меня ценности. Жалеть, но не унижать. Видеть мои чувства, принимать и ценить их, ведь моя ценность – и в чувствах тоже.

В терапии я научилась видеть, как умело мы не жалеем себя. Как отказываем себе в праве на жалость. Как перекрываем возможность быть обнаруженными в своей печали, умело имитируем силу, стыдимся своих чувств, надеваем маски.

Мне важно говорить об этом, потому что жаление и принятие другого – это то, что я чувствую, работая с клиентами. Так они обретают свой опыт и возвращают себе потерянные частички души, возвращают целостность.